– Кому еще, кроме тебя, об этом известно?

– Файфширу. Он еще в июне поручил провести проверку всех сотрудников этой компании. Я отправил ему докладную со своим выводом по Харрисону. Подождите одну минутку, сейчас гляну, когда именно. – Артур быстро пробежал пальцами по клавиатуре. – Вот, 11 августа.

По спине пробежал холодок.

– Как ты его отправил?

– Курьером, в специальном запечатанном конверте. Обычная процедура.

– А как ты вышел на Орчнева?

– Логическим путем. Заместитель начальника компьютерного отдела КГБ. «Крот» в нашем собственном отделе. Этот чип вполне может быть связующим звеном. – Он на минуту умолк и залился румянцем. Борода дернулась. – Сказать по правде, я не горел желанием предстать перед супругой после того, как высадил тебя вчера. – Артур покраснел еще больше. – Вернулся сюда и взялся за работу. Подумал, что если ты принес эту штуковину, значит, в ней что-то есть. Ты только не возгордись.

Теперь я понял, почему Артур был в таком жутком состоянии. Вовсе не потому, что ему грозила ликвидация, а всего лишь по причине недосыпа. И еще я понял, как он получил тот пост, который занимал, – заработал.

– Полагаю, сейчас русские уже отказались от этого способа связи. Они наверняка в курсе, что Орчнев – предатель и передавал информацию либо американцам, либо англичанам.

– Я так не думаю. Согласно имеющимся данным, беднягу Орчнева убрали вскоре после того, как он прибыл в Штаты, и еще до того, как он успел вступить с кем-то в контакт.

– Откуда тебе это известно?

– От Чарли Харрисона, которого я подслушал полтора часа назад.

Сказав это, Артур расплылся в улыбке. Даже при том, что борода побелела от сахарной обсыпки, мухи на него не липли.

– Так кто же его убрал?

– Я подключился с опозданием, так что всех фактов у меня нет. Но смею предположить, что это сделали сами русские, если только у тебя нет других данных. – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Хотелось бы, но – увы, – только и сказал я.

Я вышел из кабинета Артура в коридор. Два внушительных габаритов типа, примерно моего возраста, едва не столкнулись друг с другом, спешно вскочив со стульев, на которых сидели. Выглядели они так, словно их собрали из элементов конструктора. Тем не менее им удалось блокировать меня с обеих сторон.

– Мистер Флинн? – спросили они дуэтом.

– Он там, – ответил я.

– Минутку.

Один схватил меня за запястье. Второй постучал в дверь кабинета. Тот, кто сжимал руку, мне сразу не понравился. Я выразил свое несогласие с их поведением тем, что размахнулся свободной рукой и что было сил врезал кулаком в ту часть его дешевых немнущихся брюк из смеси полиэстера и шерсти, что располагалась примерно на полдюйма ниже того места, где заканчивалась ширинка. Он тотчас же согнулся в три погибели, словно мусульманин во время дневного намаза. Чем я не преминул воспользоваться и со всех ног бросился по коридору.

Я проскочил пару пожарных дверей, взбежал вверх по ступенькам, мимо охранников, которые вежливо мне кивнули, и вскоре оказался в небольшой цирюльне с тату-салоном, в подвале дома рядом с Норт-Одли-стрит.

Это невзрачное заведение маскировало один из входов в комплекс.

– Добрый день, Гарри, – сказал я.

Парикмахер приветственно приподнял ножницы над головой клиента:

– Добрый день, сэр.

Я вышел на улицу, обогнув угол, оказался на Парк-Лейн и даже сумел тотчас же сесть в такси, из которого напротив многоквартирного дома только что вышли пассажиры.

– Карлтон-Хаус-Террас, дом 56, – сказал я таксисту.

Я вышел возле дома 56, показал служебное удостоверение и, решив не ждать ползущего черепахой лифта, бегом преодолел четыре лестничных марша до административного этажа.

В предбаннике перед кабинетом Скэтлиффа за пишущей машинкой сидела тощая морщинистая гарпия с крючковатым носом. Оторвав клюв от работы, она поинтересовалась целью моего визита, затем на миг нырнула под стол, откуда извлекла стопку бумаг, сметенных ворвавшимся за мной воздушным вихрем. Я влетел в кабинет Скэтлиффа и застал его врасплох. В одной руке у него была телефонная трубка, которую он прижимал к уху, палец другой погрузился глубоко в нос. Впрочем, при моем появлении палец ловко эвакуировался.

– Он здесь! – рявкнул Скэтлифф и бросил трубку на рычаг.

– Я хочу знать, Скэтлифф, что, черт побери, происходит? С меня довольно. Вы у меня уже вот где сидите. – Я резанул ребром ладони под подбородком. – Меня похищали, в меня стреляли, мою машину взрывали, мой дом уничтожен. Да, я зол, и меня это все уже достало. Я требую объяснений!

Несколько секунд он стоял, как застывшая глыба, не говоря ни слова, холодно глядя на меня, упакованный в дорогой твидовый костюм. Мучнистое лицо подрагивало как бланманже на ветру. Он сжимал и разжимал пальцы, то вдавливая костяшки в кожаную обивку столешницы, то отрывая их от стола. Затем медленно подался вперед, округлил губы и, словно пулемет, застрекотал:

– Я уже восемь дней пытаюсь добраться до тебя. Ты ушел в самоволку, и просто так это не пройдет! Ты будешь строго наказан. Своим безрассудством ты нанес невосполнимый ущерб нашему отделу. Одному Богу известно, что было у тебя на уме, но, похоже, ты просто рехнулся, бегал кругами, словно курица безголовая. Ворвался в мой дом, в квартиру мистера Уэзерби. Нарушил протокол, вернулся в Англию и опять носишься как полоумный. Ты кем себя возомнил? Ты что, совсем свихнулся? Окончательно слетел с катушек? Что еще намерен натворить, прежде чем тебя остановят? Уничтожить половину департамента? Три четверти? Или весь? Ты не выше закона – кто дал тебе право рыться в моем доме? Кто, черт побери, дал тебе право десять минут назад избить нашего сотрудника? У меня к тебе миллион вопросов, Флинн! И я хочу получить на них ответы, на все до единого, причем ответы полные и исчерпывающие. И если начнешь юлить, попробуешь уходить от ответа, то последствия для тебя будут самые что ни на есть серьезные. Тебе все ясно?

Я посмотрел на него и, сдержавшись, ответил:

– Да. Яснее не бывает.

– С этого момента ты освобожден от выполнения задания. Будешь работать в этом здании, писать отчет, а когда закончишь, будешь временно отстранен от работы до тех пор, пока мы не решим, что с тобой делать. Тебе запрещено покидать Лондон, ты должен регулярно сообщать нам о своем местонахождении. Денно и нощно. Ты меня понял?

– Понял. Со своей стороны я хочу, чтобы в течение получаса мой дом привели в первоначальный вид.

– Ты о чем?

– Только не говорите, что вы не в курсе. Потому что я вам не поверю. Мой дом разнесли в щепки.

– Мне ничего не известно про твой дом. Я даже не знал, что он у тебя есть. Может, у тебя там грабители орудовали. В Англии они еще не перевелись, знаешь ли.