Подольской армии предстояло проделать путь в 900 километров, пройти всю Галицию, Австрию и вступить в Баварию. Согласно утвержденному протоколу конференции о совместных военных действиях России и Австрии, кутузовская армия через два месяца пути должна была прибыть к реке Инн и там, соединившись с австрийской, двинуться через Баварию навстречу Наполеону. Тем самым предполагалось заставить баварского курфюрста присоединиться к войскам коалиции.

Союзное командование не приняло во внимание то, что император французов со своей главной армией, стоявшей в Булонском лесу, находился от Дунайской долины всего в 500 километров. Австрийцы рассчитывали, что Наполеон основные силы сможет перебросить от берегов Ла-Манша к Дунаю за 64 дня. Поэтому самоуверенный генерал-квартирмейстер К. Макк не стал дожидаться русских и 28 августа (9 сентября) 1805 года перешел границу Баварии. Одновременно две другие армии австрийцев двинулись в Тироль и Италию.

Первая неудача Вену постигла незамедлительно. Связанный секретным договором с французами, курфюрст Баварии Максимилиан Иосиф привел свой 18-тысячный корпус к Наполеону сразу же после получения известия о переходе австрийцами государственной границы. Австрийские войска заняли баварскую столицу Мюнхен, куда прибыл эрцгерцог Фердинанд, вступивший в командование армией.

Тем временем русская армия путь от Радзивилова до Решена примерно в 700 километров прошла за 28 дней, делая в сутки переход в 23–26 километров. Если учесть трудности движения, вызванные осенней ненастной погодой и отсутствием хороших дорог, то можно считать эту скорость довольно высокой.

По пути силы Подольской армии уменьшились на 9 тысяч человек и 24 орудия, составлявших шестую колонну. Ее переподчинили графу А.П. Тормасову, командовавшему резервным корпусом в районе Днестра. Осложнение отношений России с Турцией потребовало прикрыть южную границу государства. Правда, через 12 дней колонну вернули в армию М.И. Голенищева-Кутузова, но догнать ее она смогла лишь во время отступления русских войск к Браунау.

Когда австрийская Дунайская армия заняла баварскую крепость Ульм, пришло известие, что Наполеон двинул свои 200 тысяч человек при 340 орудиях от берегов Ла-Манша к Дунаю. Он писал министру иностранных дел Франции Талейрану: «…Чем больше я думаю над обстановкой в Европе, тем больше я убеждаюсь в необходимости предпринять решительные действия. И я готовлюсь к ним полным ходом. Я иду на Вену и не вернусь в Париж, пока не достигну своей цели».

Под Решен к Кутузову примчался курьер от российского посла в Вене графа А.К. Разумовского. Тот передал просьбу австрийского кабинета министров максимально ускорить движение Подольской армии в Баварию. Русские войска двинулись вперед форсированным маршем.

Один из участников этого похода вспоминал: «До Решена мы шли обыкновенным маршем, но с этого пункта ровно через месяц 13 (25) сентября нас двинули на перекладных ускоренными переходами до 60 верст в день. Порядок переменных фургонов распределен был с примерной точностью: на каждый фургон садилось по 12 человек с полным вооружением, и с такого же числа людей складывались туда ранцы и шинели. На десятиверстном расстоянии ожидала нас перемена; идущие усаживались на фургон, а ехавшие шли пешком, налегке, в одних сумках с ружьями».

Форсированный марш русской армии не спасал австрийцев. Наполеон вместо 64 дней (рассчитанных в Вене), проделал путь в 540 километров всего за 18 дней! Его войска прошли весь марш в два перехода со средней скоростью около 30 километров в сутки с учетом дней отдыха. При этом следует учесть хорошее состояние западноевропейских дорог.

Армия Наполеона, вступившая в Германию, составляла более 180 тысяч человек, не считая двигавшегося на соединение к ней из Бреста через всю Францию пехотного корпуса генерала Ожеро. Французы, сосредоточившись на берегу Рейна в 148 километрах от армии Макка, перешли реку и начали военные действия.

В ответ на письмо российского посла М.И. Голенищев-Кутузов сообщил, что «форсированный марш, которого добивается от них венский двор, может быть только вреден для нашей армии».

Вырвавшись далеко вперед, пехота оставила позади артиллерию, кавалерию и обозы с боеприпасами. Для сохранности лошадей командующий приказал спешить два драгунских полка и временно составил из них два пехотных батальона численностью до 800 человек. Длительность перехода между остановками на отдых была увеличена с трех до четырех дней.

Михаил Илларионович, находясь во второй колонне, видел, как от грязи, сырости и острых камней солдатская обувь быстро приходила в негодность, а шинели во многих полках были в крайней степени изношенности. Внешний вид войск «менялся на глазах». В армии увеличилось число больных, отправляемых в походные госпитали.

Главнокомандующий обратился к императору Александру I с просьбой о пожаловании «всем шедшим форсированным маршем по 40 или 30 копеек на обувь для каждого человека». Эта просьба была удовлетворена — солдаты получили на обувь по 50 копеек. Эти деньги шли преимущественно на подметки к сапогам.

Во время форсированного марша русский офицерский состав оказался не обеспеченным топографическими картами, в то время как у французов они имелись даже у нижних чинов. Пришлось затребовать их у российского посла в Вене, а у союзников просить сопровождающих офицеров, знающих местность.

Под Веной русского главнокомандующего приветствовал австрийский император Франц I, пожаловавший русским офицерам за скорость марша и соблюдаемый порядок в пути в виде столовых денег 60 тысяч серебряных гульденов.

М.И. Голенищев-Кутузов встретился с вице-канцлером Австрии графом А. фон Кобенцлем, своим старым знакомым со времен Екатерины И, и членами Военного совета союзного государства. Он договорился с ними о снабжении армии продовольствием и фуражом, подводами, лошадьми, о доставке из австрийского артиллерийского ведомства 150 орудий и снарядов к ним, о передаче для русских войск 2823 тысяч патронов. Позже вместо них союзники выделили порох и свинец.

Требование от союзников такого числа артиллерии объяснялось тем, что с русской пехотой форсированным маршем двигалась всего одна рота конноартиллерийского батальона под командованием подполковника А.П. Ермолова. Остальные орудийные расчеты находились в отставшей колонне генерал-лейтенанта Эссена 2-го.

Для ускорения движения артиллерии Кутузов дал указание впрягать на каждое орудие по 10 лошадей из числа поставляемых дополнительно союзной стороной и распорядился выделить им двойную порцию фуража.

Стремясь сохранить боеспособность войск во время форсированного марша, Михаил Илларионович обратился к союзникам с предложением: «Чтобы дать некоторое облегчение солдатам, которые разорвали в походе свою обувь, я подумал, не было ли бы возможно во всех тех местах, где мы будем иметь дневку, собрать сапожников, чтобы помочь солдату при починке его обуви… очень прошу любезно позаботиться о том, чтобы мясо, согласно обещанию, варилось с овощами, а не только в воде, как это делалось до сих пор».

Главнокомандующий Подольской армией обращался к подчиненным: «Я остаюсь спокойным, твердо надеюсь, что долг службы, будучи для всякого священным во всяком случае, и тем более при переходе войск через иностранные земли, во всякой точности будет всеми и каждым сохраняем».