– Одно это могло вызвать интерес других, а я нахожу их интерес раздражающим. Но я во многом отказывал и многое не позволял. Даже не знаю, что выбрать. Когда охотники не вернутся к ним, они поймут, что гирмы в самом деле меня нашли.

– Довольно опрометчиво со стороны богов тратить время, чтобы провоцировать друг друга.

– Ты бы удивилась, – пробормотал он.

И я удивилась.

Он перевел взгляд на меня.

– Ты понимаешь, что не бог, но рискуешь вызвать у меня больше, чем просто раздражение.

Я поджала губы, глядя на озеро, и протянула:

– Ну-у… У меня скверная привычка принимать плохие решения.

Эш рассмеялся – тем глубоким смехом, который заставлял уголки моих губ приподниматься. Я проигнорировала это.

– Тебя это беспокоит? – спросил Эш.

– Что? – Я не поняла, о чем он.

Он посмотрел мне в глаза.

– Как я к тебе прикасаюсь.

Что ж, вот и ответ на мой невысказанный вопрос. Он точно знал, что делают его пальцы.

– Я…

Я не возражала. Прикосновение удивительным образом давало мне силу, словно я стала частью чего-то или кого-то. Я не осознавала, что улыбаюсь, пока не заметила, что губы Эша разомкнулись и он уставился на меня пристальным взглядом.

– Меня это не беспокоит. Это… какое-то новое ощущение.

– Новое ощущение? – Он улыбнулся одними уголками губ. – А такое прикосновение?

Теперь двигались все его пальцы, не только большой. Слегка согнув их, он провел ими по моей руке, рождая легкий трепет.

– Теперь по-другому?

– Да.

Его взгляд изменился, стал озадаченным. Мне пришло в голову, что в случайных прикосновениях, наверное, для многих нет ничего необычного.

Мое смущение усилилось. Я перевела взгляд на небо.

– Имела в виду, что все хорошо. Я не возражаю.

Эш не ответил, но его большой палец продолжал медленно двигаться, на этот раз вверх-вниз. Ощущение его кожи на моей было необычным, и это не имело никакого отношения к тому, что он бог.

Я лежала, стараясь забыть неловкость, и не могла не думать, сколько ему лет. Насколько знала, Первозданные и боги до восемнадцати-двадцати лет взрослеют как смертные, а затем их старение резко замедляется. Эш выглядел не старше Эзры или Тавиуса, а последнему недавно исполнилось двадцать два. Боги обычно казались моложе Первозданных.

– Сколько вам лет?

Он перевел взгляд на озеро.

– Я старше, чем выгляжу, и, наверное, моложе, чем ты думаешь.

Я нахмурилась.

– Не очень-то хороший ответ.

– Знаю.

– И?

– Это имеет значение? – возразил Эш. – Сто лет мне или тысяча? Я все равно живу дольше, чем все, кого ты знаешь. Мой жизненный срок непостижим для тебя или любого смертного.

Пожалуй, он прав. В самом деле неважно, сколько он прожил, если даже через сотню лет он по-прежнему будет выглядеть, словно ему двадцать с небольшим.

Что произошло бы, если бы я стала супругой Первозданного? Остановилось бы мое старение благодаря первозданной магии? Я никогда об этом не задумывалась. Все равно я бы умерла, и это было неважно. Значение имело только то, исполню ли я свой долг.

Я выбросила эти мысли из головы. Не хотела думать ни о чем из этого. Не сейчас.

Опустив подбородок, он посмотрел на меня своими странными глазами, в которых бурлили вихри серебра.

– Хочешь, я открою тебе секрет?

– Секрет?

Он кивнул.

– Из тех, которые нельзя выдавать.

– И меня придется убить, если выдам?

Он слегка улыбнулся.

– Я буду очень разочарован, если выдашь.

Я не могла отвести взгляда от медленного кружения итера в его глазах.

– Хотя здравый смысл подсказывает, что этот секрет лучше не знать, мне очень любопытно.

Послышался негромкий смех. Его большой палец поглаживал изгиб моего плеча.

– То, что написано в вашей истории о богах, Первозданных и Илизиуме, не всегда точно. Возраст некоторых Первозданных может тебя поразить.

– Потому что они настолько стары?

– Потому что они сравнительно молоды, – поправил он. – Первозданные, которых ты знаешь, не всегда были у власти.

– Нет? – прошептала я.

Эш покачал головой.

– Некоторые боги ходят среди царств гораздо дольше, чем Первозданные.

Я бы упала, если бы уже не лежала. Это немыслимо. И он прав. Я понятия не имела, сколько лет Первозданному Смерти. Его, как и Колиса – Первозданного Жизни – никогда не изображали на картинах.

– У меня столько вопросов, – призналась я.

– Могу представить. – Он окинул взглядом мое лицо. – Но уверен, что сейчас на твои вопросы нельзя ответить.

Не сейчас? Значит, будет «потом»? Меня охватило предвкушение.

Никогда с таким нетерпением не ждала «потом».

Приятное тепло, вызванное его прикосновениями, остыло, и мне вдруг стало неуютно. Я села, и на этот раз он меня не остановил. Его ладонь соскользнула с моей руки, но ощущение после нее осталось. Я осторожно потрогала затылок. Никаких ран, что хорошо, и болело не сильно.

Я посмотрела на себя и чуть не задохнулась. Там, где нижняя рубашка соприкоснулась с влажной кожей, и без того легкая ткань стала еще прозрачнее. Я видела розовые кружки́ на грудях и затвердевшие от холодной воды…

– Уверена, что ты в порядке?

– Да.

Надеясь, что он не видит румянца, расползающегося по моим щекам, я перевела взгляд на него. Он сидел, прислонившись к камню, о который я ударилась. Вытянутые ноги скрещены в лодыжках. На нем все еще не было рубашки. Неужели он не взял ее с собой?

Эш наблюдал за мной.

– Тебя обеспокоило убийство твари?

– Нет.

Понятия не имела, почему мы вообще об этом говорим. Он решил, что меня это должно беспокоить?

– На случай, если все же беспокоит, – сказал он, – они не были смертными.

– Знаю.

Я потянула край рубашки – она задралась, когда я села.

– Но если кто-то не является смертным, не значит, что его нужно убивать, – добавила я, сознавая, насколько веско это прозвучало.

– Бесподобное заявление, но ты меня неправильно поняла. – Он оперся на валун. Перекатывающиеся мышцы на его руке… здорово отвлекали. – Или забыла, что я сказал. Охотники больше не живые.

– Я помню, что вы сказали, но они все равно чем-то являются. Они ходят, дышат…

– Они не дышат, – перебил он и перевел взгляд на меня. Его глаза были как озера лунного света. – Они не едят и не пьют. Они не спят и не видят снов. Это мертвецы, получившие телесный облик, чтобы служить потребностям бога.

Я слегка вздрогнула от этого описания.

– Может, вы просто придаете мало значения убийству, – сказала я, сознавая собственное лицемерие, если учесть, сколько жизней забрала за три последних года.

– Убийству нельзя не придавать значения, – ответил он. – Оно всегда должно затрагивать тебя, независимо