глупо. Но временами я задумывалась, достойна ли вообще, чтобы кто-то прикасался ко мне.

Я сдвинула брови.

– Почему вы не ушли?

– Ты ударилась.

– И что?

Выражение его лица изменилось, взгляд обострился, а губы сжались в тонкую линию.

– Ты в самом деле невысокого мнения обо мне, если думаешь, что я мог бросить тебя.

Я задала этот вопрос не только потому, что он бог – хотя это тоже меня немного удивило, – но и потому, что людей, которые остались бы, можно пересчитать по пальцам одной руки. Я немного задвигалась, пытаясь избавиться от неприятных мыслей.

Минуло мгновение.

– Как ты себя чувствуешь? Голова не болит, не тошнит?

– Нет. Немного ноет, и все. – Я отвела от него взгляд. – Поверить не могу… сама себя вырубила.

– Ну, думаю, не сама. Сыграла роль змея.

Содрогнувшись, я закрыла глаза.

– Ненавижу змей.

– Никогда бы не подумал, – сухо заметил он. – Они сделали тебе что-нибудь плохое? Кроме того, что держат под контролем численность вредителей?

Я распахнула глаза, услышав поддразнивание в его голосе.

– Они ползают.

– И это всё?

– Нет. Они ползают, и они быстрые, хотя у них нет лап. Никогда не знаешь, что они тут, пока чуть не наступишь, – увлеченно продолжила я. – И их глаза… Они как бусины и холодные. Змеям нельзя доверять.

Он усмехнулся.

– Уверен, они чувствуют то же самое по отношению к тебе.

– Прекрасно. Тогда они должны держаться подальше от меня.

Полуусмешка оставалась на его лице.

– Хотя эти змеи не такие, как обычные.

Передо мной возник образ охотника.

– Я… никогда не видела ничего подобного.

– Мало кто видел.

Я вспомнила запах гнилой сирени.

– Именно это случилось с Андреа? Она стала… гирмом?

– Нет. Я все еще не знаю, что с ней случилось.

– Но они ведь когда-то были смертными? – У меня столько вопросов. – Как они оказались такими? Зачем змеи? Почему у них зашиты рты, как у жрецов?

– Есть две разновидности гирмов. Эти были смертными, которые призвали бога. В обмен на какую-то вещь или желание они предложили себя на вечное служение. И стали после смерти гирмами.

Я сглотнула. Стали бы смертные предлагать себя, если бы знали, каким будет конечный результат? Наверное, все зависит от того, как отчаянно они стремились к желаемому.

– А зачем зашивать рты? А глаза?

– Предполагается, что тогда они будут преданы только тому богу или Первозданному, которому служат.

– Значит, жрецы – гирмы? – спросила я.

Если они больше не являются по-настоящему живыми, это объясняет, как они могут существовать с зашитыми ртами. А также почему они наводят такую жуть.

Он кивнул.

– Первозданные зашивают жрецам рот?

Он поджал губы.

– То, что происходит с ними после смерти, давным-давно определено. Это ожидаемо.

Ожидаемо или нет, это неестественно жестоко.

– А змеи… – продолжил он, вырвав меня из размышлений. – Ими замещаются внутренности.

Я на несколько мгновений утратила дар речи.

– Не знаю, что на это сказать.

– Нечего тут говорить.

Эш расслабился, глядя на озеро.

Я вытаращила глаза.

– Не уверена, хочу ли это знать, но внутри жрецов из храмов тоже змеи?

Он изогнул губы, словно борясь с улыбкой.

– Вынужден согласиться, что ты не захочешь знать ответ.

– О боги, – простонала я, передернувшись. – Вы сказали, есть две разновидности гирмов?

– Те, что предлагают вечное служение, обычно известны как охотники и искатели. Их цели – находить и возвращать. Есть и другие типы гирмов. На самом деле их десятки, но эти – основные. – Пальцы Эша начали медленно выводить круги на моей ключице, отчего я вздрогнула. – Кроме того, некоторые служат, чтобы искупить грехи вместо того, чтобы попасть в Бездну.

– Значит, их служение не вечное?

Я замерла от его прикосновения. Подушечка его большого пальца была грубой, и я решила, что мозоли у него остались после долгих лет упражнений с мечом. У меня тоже уже появляются. Хотя он бог – часто ли ему приходилось брать в руки меч? Он мог использовать итер, чтобы покончить с тем, во что превратилась Андреа, но предпочел клинок.

– Нет. Их служение длится определенное время. Обычно их называют стражами. Это своего рода солдаты. В эту группу попадают жрецы. Они более… смертные, чем первая группа, поскольку могут мыслить самостоятельно.

– Что происходит, когда они обращаются в пепел, как эти охотники?

– Для тех, кто искупает грехи, все зависит от того, как долго они служили. Они могут вернуться к Первозданному или богу, которому служат, или отправиться в Бездну. Что же до охотников, то они попадают в Бездну.

Я подняла взгляд на его лицо. Эш по-прежнему смотрел на озеро. Сознает ли он, что делает? Что так невзначай прикасается ко мне?

Я не могла вспомнить, когда в последний раз до меня так дотрагивались. Те, с кем я проводила время в Люкс, так не прикасались, и они хотели меня. Может, он сам не замечал, что делал, но я заметила, и, если во мне еще осталась хоть искра надежды исполнить мой долг, мне нужно отодвинуться.

Но я не шевелилась.

Я так и лежала, положив голову ему на колени, позволяя его руке выводить ленивые круги. Прикосновение меня заворожило. Мне это нравилось.

И почему бы нет? Я больше не Дева. В последние три года я решила, что позволю себе наслаждаться всем, что мне запрещалось.

Я прочистила горло.

– Вы сказали, что охотники обычно что-то ищут?

– Это единственная причина, почему охотники оказались в царстве смертных. – Он немного помолчал. – Они могли искать меня.

Я обдумала это.

– А зачем им вас искать?

Он посмотрел мне в глаза.

– У меня множество врагов.

У меня подскочил пульс.

– Что вы наделали?

– Почему я должен что-то наделать? Может, я навлекаю гнев тем, что отказываюсь выполнять требования, или потому что вмешиваюсь в чужие дела. Немного предвзято полагать, будто я что-то натворил.

Я сдвинула брови, вспомнив, что сделали боги, за которыми он следил.

– Ненавижу это признавать, но в ваших словах есть смысл.

– Тебе очень больно это признавать?

– Да.

Он отвел от меня взгляд, но его рука по-прежнему двигалась. Неужели он не сознает, что делает? Он ведь должен? Рука – часть его тела. Я открыла рот…

– Ты собираешься спросить, имеет ли это отношение к богам, за которыми я следил. – В его тоне сквозила ирония.

Я нахмурилась.

– Нет.

Он посмотрел на меня, выгнув бровь.

Я со вздохом закатила глаза.

– Ладно. Собиралась. Это потому что вы пытались выяснить, зачем они убивают смертных?

Он мягко рассмеялся.

– Возможно, но я не часто провожу время в царстве смертных, льесса.

Сердце в моей груди подскочило, когда