Рис. 4, 5. Как понятно из рисунков, число гребцов на банке возросло до трех, и во время monta e casca средний не мог полноценно выдвинуться вперед, поймать импульс и создать необходимую кинетическую энергию. В результате увеличение числа гребцов не решало новых проблем, связанных с логистикой и дополнительным весом, а избыток весел увеличивал вероятность того, что они начнут сталкиваться. Опытных гребцов, способных работать в alla sensile, было весьма немного, и найти рабочую силу для многолюдных флотских экипажей оказывалось крайне трудно. Массу проблем решит лишь распространенная во второй половине ХVI века техника a scaloccio, при которой все гребцы будут тянуть одно весло. Новая система, позволив разместить по шесть человек на скамье вместо прежних трех, предвосхитила пополнение банок неопытными в гребле преступниками и рабами. Требовалось лишь сделать так, чтобы «загребной» – старший гребец – задавал ритм остальным. В противном случае ни Османы, ни Габсбурги, ни Франция времен Людовика XIV не смогли бы набрать на флот десятки тысяч необходимых гребцов. Рисунки Рене Барлета: Bondio, Burlet and Zysberg, «Oar Mechanics and Oar Power», 186, 188

От кормы до носа корабля тянулся проход, так называемый «мостик» (corsia); он разделял на две части банки гребцов и при ширине в полметра позволял проходить между рядами лишь одному человеку. Поскольку вверху над гребцами не было никакой платформы, коридор соединял нос и корму, служившую центром командования. Справа и слева устраняли по одной банке; со стороны штирборта, то есть справа, отводили место под печь[413]; слева, на бакборте, размещали спасательную шлюпку[414]. Если же офицеры находились на капитанском мостике, то солдатам приходилось сидеть между весел на доске, именуемой «манка» (исп. ballestra)[415]; кроме этого, они не имели права даже шевелиться, чтобы не трясти галеру, которая с трудом сохраняла равновесие.

На краю корабельного носа под легким уклоном вверх был вделан водорез, называемый итальянцами «спероне» (sperone); имея 6–8 метров в длину, он завершался железным или бронзовым концом[416]. Такие носы, в отличие от таранов древнегреческих кораблей, служили не для того, чтобы таранить вражеские суда, – иначе бы их водорезы крепились под водой, а не поверху. Многие историки повествуют о том, как такие водорезы стопорили вражеское судно при столкновении и облегчали абордаж; они могли исполнять и роль площадки, которая помогала солдатам заскочить на корабль противника[417].

По мнению Окая Сютчюоглу, такой прямой абордаж крайне усложнял бы позицию атакующих. Однако нам известно, что солдаты одной из мальтийских галер, нападая на османские торговые суда, запрыгивали на них именно с носа[418]. Такие детали ставят под сомнение утверждение Сютчюоглу, пусть даже и не опровергают его полностью, ведь в итоге нос ломался под их тяжестью (den esporen oder schnabel); кроме того, корабли, которые они захватывали, были торговыми, а не военными. В любом случае Сютчюоглу указывает на два назначения носа галеры; чтобы развеять сомнения, достаточно сказать, что кроме этих были и другие. И первое из них – служить точкой визирования, чтобы лучше наводить на цель пушки, установленные на носу; второе – создать точку опоры для натягивания паруса с тринкете – передней мачты[419]. Отметим, что на это указывает и известный историк Роджерс[420].

Еще одно новшество ввели на галерах в ХVI столетии, с распространением огнестрельного оружия. На галерах, лишенных верхней палубы, размещать орудия было очень сложно. В 1530-х годах проблему решат испанцы: они пожертвуют скоростью судна, разместив на его носу сооружение, называемое arrumbada (рамбада). На этой высокой платформе, расширявшейся в стороны (как и ют), находились солдаты; а под ними, внизу, ставили пушки (на галерах их располагали не по бокам, а впереди и сзади). Иначе говоря, если ют служил убежищем, то рамбада – военной платформой, оснащенной оружием. Галеры, потяжелевшие за счет нововведений, впредь окажутся беспомощны перед молниеносно атакующими пиратами, несмотря на все боевое оснащение. Тем не менее прочие народы Средиземноморья не замедлят взять пример с испанцев. В 1550-х годах Генуя и Папская область, а в 1560-х – французы тоже начнут достраивать на носу своих чектири рамбаду[421]. Тем временем османы, которые не размещали много пушек на кораблях, весь ХVI век будут избегать тяжелых ютов. На кормах галер, изображенных в книге Пири-реиса, мы видим лишь простенькую надстройку с навесом[422]. Она защищала капитана с офицерами от солнца; о какой-либо каюте здесь не могло быть и речи. Точно так же никого не должно удивлять то, что корсары, обожавшие скорость, считали лишними тяжелые платформы для пушек и не возводили ничего подобного на кальетэ.