В ХVI столетии упомянутым конструкциям, делавшим увесистые галеры еще тяжелее, не было места на кальетэ: ценились легкость и маневренность[469]. А рамбады, распространившейся с 1530-х годов, корсары избегали еще и потому, что им не требовалось стрелять из луков или арбалетов-аркебузов. Их молниеносные корабли делались с расчетом на абордаж. Оттого на этих судах и не было много пушек: пираты стремились захватить чужой корабль, а не потопить его. И пушка у них была всего одна, благодаря чему удавалось избавиться не только от лишнего веса рамбады, но и от тяжести двух ее дополнительных пушек, каждая из которых весила по две тонны, – не считая их 30-40-фунтовых ядер (ок. 14–20 кг). Куда тут еще рамбада! Не хватало места даже для тяжелой фок-мачты! Согласно Пьеру Дану, лишь на некоторых кальетэ сооружался ют; да и то самый скромный и простенький. Поскольку эти корабли, по сравнению с галерами, были легче и имели низкую палубу, ют мог нарушить их равновесие при сильном ветре. Тогда кальетэ мог и затонуть в плохую погоду[470].

Кроме того, вес судна уменьшали, следя за тем, чтобы его не украшали и не тянули на палубу лишние вещи. Так как набеги пиратов длились не больше сорока-пятидесяти дней, им не приходилось особо тревожиться о провизии. В 1662 году управляющий (Intendant-Général) верфью Тулона де ля Гетт писал королевскому секретарю Франции по делам флота Жан-Батисту Кольберу, что корсары берут с собой на корабли только легкие пушки и запасаются провизией лишь настолько, чтобы ее хватило от шести недель до двух месяцев[471]. Арвьё подтверждает, что пираты брали в поход очень мало вещей: боеприпасы, воду, галеты, овощи, лук, масло, сыр и разную солдатскую мелочь.

На их кораблях не было ни спальных мешков (branle) с матрацами (matelat), ни сундуков (coffre), ни другой мебели (autres meubles); каждый спал под своим плащом-бурнусом[472]. Антонио Соса упоминает еще об одной очень важной детали: оружие и боеприпасы особо аккуратно размещали в нижнем грузовом отсеке, чтобы удерживать равновесие судна; иногда туда для этого даже спускались солдаты[473].

Пиратские хитрости заметят и в Стамбуле: сразу после поражения у Лепанто там жаловались Улуджу Али, который отстраивал флот, что в старых галерах чрезвычайно большие нижние отсеки, и корабли не могут двигаться на воде из-за лишнего груза («море неподвластно им, они лишены свободы и не могут действовать»). И Стамбул, вероятно, приписав свое разгромное поражение, случившееся четыре месяца назад, именно увесистости галер, велит молодому капудан-ы дерья (командующему флотом Османской империи) переделать трюмы в галерах Терсане-и Амире[474] на такие же тесные, как и на судах Алжира, откуда капудан недавно прибыл[475]. Тем не менее, если провизия, оружие и боеприпасы еще давали возможность «сэкономить», то экипажи – ни в коем случае. На кораблях корсаров всегда было полным-полно солдат: они шли на абордаж ради удачной охоты – захвата чужих кораблей вместе с их экипажами и грузами[476].

Масса источников свидетельствует о том, как корсары, ломая захваченные галеры, переделывали их в кальетэ. Эти слова могут означать как то, что они разбирали судно в прямом смысле по доскам[477], так и то, что они лишь облегчали его вес, снимая те надстройки, которые отягощали галеры. К перестроенным кораблям могли принадлежать и «большие кальетэ», о которых идет речь в «Газавате», и те, которые в списке Сосы имели по 24 скамьи и принадлежали Буюк Мураду-реису с Джафером-пашой. Опять-таки, от самого французского посла де Брева мы узнаём, что в 1605 году на двух галерах Буюк Мурада-реиса, имевших по 26 банок, не было рамбады[478]. Скорее всего, дипломат описал те же большие кальетэ, о которых упоминал и Пантера; они лишь были похожи на галеры. И Соса, именуя словом «кальетэ» все большие чектири в Алжире, убедит нас, что так и называли галеры, лишенные рамбады. Однако несомненно, что часто встречаются и «малые кальетэ», снабженные 16–20 скамьями. В перечне Аэдо (1581) наряду с пятнадцатью большими кальетэ фигурируют и двадцать малых, из которых семь было оснащено двадцатью веслами, одно имело девятнадцать, десять – по восемнадцать и два – по пятнадцать. Эти корабли отличались невероятной быстротой. Если бы в начале ХVI века мы взяли за основу кальетэ, сделанное в Венеции, то пришли бы в изумление от его размеров: корабль, имевший 27 метров в длину и 3 метра в ширину[479] (пропорция 1:9), был необычайно узким[480]. Так сопротивление воды, которое препятствовало движению судна, сводилось к минимуму. Был и другой фактор, снижающий это сопротивление, – на кальетэ, по сравнению с галерами, расходовалось меньше пресной воды[481].