– В старой армии офицер, спасший генерала на поле боя, удостаивался Георгиевского креста, а то и золотого оружия за храбрость! Разве мы ценим меньше наших заслуженных генералов?!

– Представим к ордену Красного Знамени, товарищ Сталин!

– Теперь вы сами исправили свою ошибку, товарищ Мехлис. А что это за странная история, будто командарм Гловацкий порубил убитых шпионов и диверсантов кусками на островке, да еще скормил каким-то крокодилам?! Откуда они там взялись?!

– Виноват, товарищ Сталин, не доложил вам всю информацию по этому вопросу. На острове остался корреспондент с фотоаппаратом и политрук из политотдела Чудской флотилии. Приказал им сделать снимки этих рептилий. – Мехлис похолодел – об этом он не докладывал, лишь упомянул мельком. – Посчитал преждевременным предоставить вам неуточненную информацию. Перед выездом меня уведомили, что снимки неизвестных науке животных сделали отчетливые, а специалисты заверили, что эвакуация крокодилов из Литвы и Латвии не проводилась ввиду отсутствия в тамошних зверинцах таковых животных!

– Загадочная история. – Сталин хмыкнул в усы. – Скормил им шпионов и диверсантов! Но пусть так, видимо, за дело, не будем и мы осуждать. Как мне уже известно, молодые матросы и курсанты там камыши порядком, хм… загадили. Интересно, что сказал им генерал Гловацкий по этому случаю?

– Категорически приказал морякам по тварям не стрелять и гранаты в воду не бросать! А всячески оберегать их, ибо кроме советских крокодилов в Европе других не водится, лишь привезенные в зоопарки с жарких азиатских и африканских регионов.

– Видите, товарищ Мехлис, наши генералы спасают наших советских крокодилов, а где научные работники?! Страна должна знать, что, даже воюя с жестоким врагом, партия думает о будущих мирных днях. И вы, как нарком госконтроля, пусть бывший, скажите товарищам соответствующих научных организаций, что их задача – сберечь для народа столь редких животных…

Командующий 11‐й армией генерал-лейтенант Гловацкий

Псков

– Вижу две большие проблемы, Климент Ефремович. Первая в острой нехватке артиллерии. Насколько знаю, сейчас выгребается все, что лежало со времен Гражданской войны, и все равно пушек не хватает. Даже новые штаты ввели с сущим минимумом – 8 гаубиц и 16 трехдюймовок старого образца. Это уступает по огневой мощи германским дивизиям почти в три раза. А вот восполнить потери и оснастить мобилизуемые дивизии удастся не скоро. В лучшем случае к зиме, так просто выпуск орудий не нарастишь.

– И потому ты предложил не формировать отдельные ополченческие части, а вливать их в потрепанные кадровые дивизии?!

– Одна из причин, Климент Ефремович, пусть и важная. Но если пушек действительно не хватает!

– У тебя есть предложение, вижу, замыслил что-то?

– Так вы решаете сейчас эту проблему – минометы нужны, нарастить их выпуск можно и в Ленинграде, причем довольно быстро. Батальонные и полковые минометы у нас делаются, а уж ротные сотнями. Все упирается в боеприпасы. Вот с ними проблема – запасы мин подходят к концу. А выпуск новых боеприпасов не рассчитан на резкое увеличение стволов. Будет то, что с царской армией в 1915 году – пушки есть, снарядов мало, то есть мин в нашем случае. Я тут просто прикинул – в каждый батальон по 9 минометов – итого 81 штука 82‐миллиметровых. На полк 6 120‐миллиметровых, да еще отдельный дивизион нужен в дивизии – 18 штук. Всего получается 117 штук, немыслимая сейчас цифра, но такое число нивелирует превосходство немцев в артиллерии. Ведь мина к полковому 120‐миллиметровому миномету весит столько же, как и снаряд к немецкой 105‐миллиметровой гаубице. Пусть дальность стрельбы почти вдвое меньше, но ведь любые немецкие атаки отразить такой мощью можно!

Гловацкий говорил уверенно и с напором. Он точно знал, что именно такое число минометов полагалось в советских дивизиях по штату 1944 года, причем производство собственно минометов тогда резко, почти в три раза сократили – просто за три первых военных года их изготовили более трехсот тысяч. И не считая двухсот тысяч выпущенных 50‐миллиметровых минометов, которые просто не учитывали.

– Будут они! Постараемся за счет ротных обеспечить дополнительный выпуск полковых. Вот почему я товарищу Сталину твои выкладки показать хотел. Планы ведь сверстаны, уменьшать выпуск никак нельзя, есть расчеты Генштаба. А вот произвести сверх того вполне возможно, даже больше. С Карельского перешейка минометный батальон вывели, расформировали, из полков половину изъяли – чуть ли не две дюжины батарей 120‐миллиметровых минометов тебе эшелонами направили вместе с боекомплектом. Батальонных отправили почти две с половиной сотни штук – и еще добавим!

– Этого мало будет. Пушек ведь тоже не хватает. Потому вас и прошу за этот гранатомет. Нужен он, настоятельно необходим, и боеприпасы к нему имеются. Мортирка Дьяконова к прошлой войне ведь сделана, выстрелил – и снова заряжай. А он очередями, как пулемет накрывать будет. Надо выпуск его организовать на одном из заводов, хотя бы изготовить опытную партию в тысячу штук, с доработкой пружин. Чертежи есть, образцы, материалы! Еще конструктора нужно обязательно привлечь…

– Уже привлекли – за вредительство! В мае НКВД забрал – подрядился авиационную пушку сделать, да напортачил, в сроки не уложился, и образец негодный и дорогущий. Вот и арестовали, вместе с заместителем его ОКБ‐16 инженером Бабуриным!

– Нужен мне этот Таубин, до зарезу нужен, Климент Ефремович! Пусть доработает гранатомет, шлепнуть можно, если не сделает! Но зачем сейчас, когда дело горит?! Да я его сам придушу, если он не доведет его до ума! Ведь граната к нему плевая, довеску пороха туда сделать – на полтора километра улетит. А если еще бронепрожигающий боеприпас к нему сделать, то вообще немецким танкам хана – очередь дал и стоит, падло, дымится!

Ворошилов задумался, причем серьезно. Гловацкий, не показывая вида, возликовал мысленно – последний довод был фантазией чистой воды, ведь создать 40‐миллиметровый кумулятивный боеприпас к такому гранатомету – нереальная задача даже для начала XXI века. Нет, сделать можно, но не для массового выпуска. Как правильно говорят в народе – овчинка выделки не стоит.

– Есть еще одна задумка, Климент Ефремович! Если ее воплотить в жизнь, то остановим немецкие танки, как пить дать остановим! Мало у нас «сорокапяток», всего 18 штук на дивизию. Бутылки с бензином поджигаем и гранаты под гусеницу – все это от крайности, нашей бедности. Про грязь-глину слышали предложение? Смотровые щели танков мазать? А тут сделать просто, на любом ленинградском предприятии. – Гловацкий увидел взгляд Ворошилова – интерес прямо-таки сквозил в глазах. И решил ковать железо, пока оно горячо. Рискнул, достал папку, вытащил из нее несколько листов, на которых с величайшим терпением и тщательностью нанес по памяти РПГ‐7, с точностью близкой обычному плакату, что висели в каждом классе боевой подготовки военного училища. Рисунки, описание, пояснения – память ему позволила восстановить все в точности, включая сетку прицела. Но отдавать маршалу в руки сразу не стал, просто положил на стол так, чтоб Ворошилов мог видеть, но не полностью.