Приводились в материалах данные и о том, какие «доброхоты» и какие именно суммы готовы выплатить за изваяние Аттальтунтикана. Суммы колебались от десяти до двадцати миллионов долларов.

«Ничего себе!.. – мысленно отметил Гуров. – Понятное дело, ради таких денег ворье не оставит в покое идола. Его только в сейфе хранить, да еще под вооруженной охраной!..»

В части информационного блока, посвященного Саймону Хаару, который был раздобыт на натовских серверах, помимо его биографии (родился в семье баптистского проповедника, окончил военное учебное заведение военно-морского профиля, начал службу на базе в Окинаве, стажировался в Лэнгли, перешел на дипломатическую службу) приводились и личные характеристики. По словам бывших сослуживцев по Окинаве, Саймон был большим скрягой и деньги ценил превыше всего. По своим религиозным убеждениям придерживался баптизма, но последние годы от него отошел и примкнул к некой тоталитарной секте, где очень скоро стал одним из лидеров.

«Уж не к этим ли «аттальтунтиканистам» он примкнул? – оторвавшись от чтения, задумался Гуров. – Да, надо думать, так это и есть…»

О семейной жизни Хаара было найдено всего лишь одно сообщение, и то довольно-таки куценькое. Избранницей Саймона стала гражданка Мексики, наполовину испанка, наполовину француженка, дочь историка, помешанного на древних верованиях и, по некоторым данным, ушедшего в язычество. Детей нет, по причине того, что чета Хаар придерживается принципа «чайлд-фри» (идейная бездетность).

Теперь у Льва не оставалось никаких сомнений в том, что именно Саймон Хаар – заказчик похищения идола из стен музея. Посредником выступал Горбылин, успевший завести себе знакомства среди криминальных дельцов мексиканской столицы, а непосредственным исполнителем был Мигель-Матадор и его группировка.

Отложив бумаги, Гуров еще раз воспроизвел в памяти свою встречу с «Биллом» в музее. Самое смешное заключалось в том, что Саймон Хаар прекрасно знал, что Лев – сыщик из России, который расследует причины смерти Горбылина. Кроме того, этот «Билл» играл свою фальшивую роль археолога-любителя, с самого начала зная, что русский опер его уже вычислил и опознал как сотрудника американского посольства. Даже больше – знал он и то, что Лев лишь делает вид, будто ему верит. И тем не менее он, не моргнув глазом, продолжал корчить из себя увлеченного простака.

А смысл этого лицедейства сводился к тому, чтобы сделать вброс определенной информации. Он как бы натолкнул Гурова на мысль об истинных причинах смерти врио атташе. Это, понятное дело, не могло не стать поводом к тому, что русский опер сделает определенные выводы и выполнит определенные действия. А именно – найдет-таки идола, зависшего на промежуточном этапе передачи к заказчику. Для «Билла» именно этот момент и был наиболее важен.

Его не пугало то, что Гуров, найдя изваяние Аттальтунтикана, скорее всего, вернет его в музей. Ну и что? Главное – знать, где он есть. А решить вопрос с тем, как завладеть подобным раритетом, даже если его охраняют, уже проще. Вот сейчас, когда божок пропал, попробуй завладей им! Хоть какие деньги выкладывай – черта с два что поможет.

Памятуя о приведенной в интернет-материалах информации о меркантильности Хаара, Лев не мог не предположить и такой ход, как «развод на бабки» своих же нынешних единоверцев. «Билл» запросто мог, доставив изваяние в Штаты, изобразить торг с некими его обладателями и выторговать, по сути, сам у себя за полсотни миллионов «зеленых».

«Хитер, зараза! – кинув бумаги в стол, Гуров рассмеялся. – Ох, хитер! Типично американский деляга, мастер загребать чужими руками жар и въезжать в рай на чужом горбу. Ну, ничего, мы еще посмотрим, кто из нас хитрее!»

Он созвонился с Алессандро Барре и, уточнив, что тот владеет английским и даже в некоторой степени русским, договорился с ним о встрече. Взяв машину у Еринцова, Лев отправился в университет. Профессор ждал гостя в своем кабинете. Уточнив, не может ли иметься в этом помещении прослушки, Гуров изложил свою задумку.

– Всякому понятно, что там, где пахнет десятками миллионов долларов, где замешаны сектантствующие фанатики, очень трудно рассчитывать на то, что выставленный в музее предмет, стоящий таких денег и имеющий культовое значение, не попытаются украсть, как это уже было. Понятное дело, в музее ацтекской истории есть и охрана, есть и современная сигнализация. Но! Крадут-то ведь и из-под куда более надежной охраны. И вот у меня возникла такая мысль: а пусть украдут! Но только не сам раритет, а его точную копию. А в музее пусть стоит раритет, объявленный копией.

Его собеседник, с ходу ухватив суть идеи, одобрительно кивнул.

– Мысль отличная, – согласился Алессандро. – Но тогда нужно найти мастера, который бы смог изготовить дубликат изваяния. Только из чего? Черный кварц сам по себе стоит огромных денег. Но даже если бы нашелся кусок кварца такого размера, чем из него идола вырезать? Современные инструменты перед таким материалом бессильны.

– Обычное стекло – чем не материал? – Лев пожал плечами. – Нужно найти хорошего мастера по литью из стекла под давлением. Материал? Можно использовать свинцовое стекло, окрашенное сурьмой. Если его как следует закалить, то от черного кварца никто не отличит. Возможно, вы спросите, почему я обратился именно к вам? Понимаете, проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что изваяние обречено быть украденным в любом случае. Обсуждать этот вопрос с полицией можно, но есть риск утечки информации. Когда мы вчера общались, мне подумалось, что вам можно доверять. Поэтому и появилась идея проведения такой многоходовой операции.

– Полностью с вами согласен, – сцепив пальцы рук, озабоченно проговорил профессор, – и готов взять на себя проведение этой благородной авантюры. Но… Согласитесь, строить какие-то планы есть смысл лишь при наличии самого раритета. А он ведь до сих пор не найден!

– Это дело времени. – Гуров махнул рукой. – Сейчас я больше чем уверен, что он скрыт в тайнике, оборудованном в той квартире, где проживал Горбылин. Если сегодня информацию о месте его расположения мне не предоставят, я постараюсь убедить главу нашей дипмиссии разрешить частичный демонтаж пола. Скажем, под видом необходимости срочного ремонта. Можно гарантировать, что к вечеру изваяние будет найдено. Весь вопрос в том, кто об этом узнает первым. Полиция, музейные работники или те, кто примет меры, чтобы оно больше не пропадало.

Слушая его, Барре рассмеялся и почтительно сказал:

– Сеньор, вы – гений! Ваша задумка достойна Одиссея, прозванного Хитроумным. Хорошо, давайте обсудим детали. Понятное дело, об этой операции должен знать весьма ограниченный круг лиц. Я так понимаю, вы и в стенах посольства об этом рассказывать не намерены?

– Безусловно. Кроме меня знать об этом будет всего один человек – мой лучший друг Станислав Крячко. Сейчас нужно решить вопрос о месте временного хранения раритета до того момента, когда будет проведена сама операция. Теоретически спрятать его можно было бы в каком-нибудь сейфе, предварительно сделав масштабные фотокопии.

– Вы считаете, мастеру, который будет изготавливать дубликат, мы не сможем оставить подлинник? – Барре испытующе взглянул на своего гостя.