— Вы закончили? — строго спросила я. — А то яспешу.

Седобородый поскучнел, вздохнул и ушел, ссутулившись. Изсинего пуховика у него торчали в стороны перышки.

За окошком в крошечной комнатке сидел за столом шустрыйвостроглазый парнишка и что-то писал. За ним приткнулся смурной работяга ипилил болванку, зажатую в тиски.

— Слушаю вас. — Парень вскинул голову.

— Хм.., вы до которого часу работаете?

— До девяти, там написано. — Парень кивнул настенку.

— Значит, если я часам к восьми ключи принесу, за чассделаете?

— Смотря какие… — протянул парень, внимательно менярассматривая.

— Обыкновенные, — буркнула я, очень мне непонравился его взгляд.

— Федя у нас мастер, — кивнул парень на работягу.

Сумрачный Федя никак не отреагировал.

— Значит, сделаете за час, и никакой квитанции, —сказала я парню и добавила, оглянувшись на прейскурант:

— Плачу вдвое.

— Втрое, — ответил парень не промах.

Мои голубки пили чай на кухне. Стол опять-таки былсервирован по высшему разряду. Я подумала вдруг, что если мне мамулинсеребряный набор успел осточертеть, то что же говорить тогда о Петре Ильиче?Как ему надоели должно быть, мамулины ухаживания, ее чрезмерная забота, эта ее,с позволения сказать, стильность… Откровенно говоря, вытерпеть все это можно,только лишь поставив перед собой важную задачу. Так какова же эта задача? Зачему нас поселился Петр Ильич?

Стоя в коридоре и слушая его разговор и смех, я поняла, чтоон моей матерью совершенно не увлечен. Со стороны, как говорится, виднее!

Дождавшись, когда они уйдут, я поела на кухне, потом убралапосуду. В коридоре было темно, на часах — полвосьмого. Я прислушалась: парочкаслушала в комнате у мамули записанный на видео концерт Паваротти. Замирая отстраха, я подошла к вешалке и залезла в карман пальто нашего гостя. В первомкармане — ничего, только горсть мелочи. Во втором.., есть, вот они, ключики!Даже не прячет, старый пройдоха, так уверен в нашей с мамулей глупости идоверчивости!

Когда я зашнуровывала ботинки, мамуля возникла на пороге:

— Ты куда это?

— Сигареты кончились! — крикнула я ухе с лестницы.

Когда парень из мастерской увидел меня в скромненькойкурточке и неизменных джинсах, видно, у него появились кое-какие сомнения.

— Слушай, у нас не будет неприятностей? — спросилон, принимая ключи.

— Если и будут, то только у меня, — успокоила яего, — давайте, ребятки, скорее…

Сорок минут я слонялась по улицам и ужасно замерзла. Ноключи Федя сделал отлично. Дома за дверью мамулиной комнаты по-прежнему пелПаваротти. Этак любого мужика можно отвадить, о чем она только думает!

Я положила ключи в карман пальто перекормленного белькантоПетра Ильича и облегченно вздохнула.

К счастью, сломанную дверь, деньги на ремонт которой впрошлый раз собирали общественницы, починить пока что не успели, и в подъездможно было войти, не зная кода.

Навстречу мне тоже никто не попался.

Надо сказать, что я ужасно нервничала: как-никак первый разв жизни собиралась проникнуть в чужую квартиру. От волнения дрожали руки, иключ долго не мог попасть в замочную скважину. В моем воображении рисовалиськартины того, как бдительные соседи хватают меня за руку и волокут в милицию,как воровку…

Но ключ наконец попал в скважину — да здравствует умелецФедя! — замок открылся, я вошла в квартиру и торопливо захлопнула дверь засобой. В квартире было тихо и слегка пахло пылью и затхлостью. Я несколькосекунд постояла в прихожей, унимая сердцебиение, и отправилась на разведку.

Кухня пока не привлекла моего внимания, как и небольшая полутемнаяспальня. Вторая комната была, судя по всему, кабинетом. Здесь стояли большойписьменный стол с многочисленными ящиками и второй стол поменьше, на которомрасположился компьютер с периферийными устройствами.

Я начала с самого простого: стала один за другим выдвигатьящики письменного стола.

В верхнем ящике лежала большая пластиковая папка сэтикеткой: «Новоапраксинский химический комбинат».

Осторожно открыв папку, я увидела кипу недоступных моемупониманию бумаг, содержавших, судя по всему, абсолютно полную информацию обэтом самом комбинате: ассортимент продукции, объем выпуска этой продукции запоследние годы, объем реализации, списки поставщиков, снабжающих комбинатсырьем и комплектующими изделиями, порядок расчетов с этими поставщиками,бюджет…

Наверное, если бы на моем месте был какой-нибудь экономистили хотя бы опытный бухгалтер, эти документы рассказали бы ему все о химическомкомбинате, но я смогла только сделать единственный вывод: этот комбинатпочему-то весьма интересует Петра Ильича.

А кстати, ехать в Новоапраксино надо с Московского вокзала,так что Петр Ильич, скорее всего, именно туда и ездил в июне.

Перелистывая документы в папке, я "несколько разнатыкалась на знакомую фамилию — Козодоев. Был у меня один знакомый — НикитаКозодоев, мы учились с ним в одной школе и даже… Но, разумеется, это не он,мало ли на свете Козодоевых.

Закрыв папку и постаравшись придать ей первозданный вид, язадвинула верхний ящик стола и выдвинула второй.

Здесь меня ждал сюрприз. В этом ящике аккуратно, в хронологическомпорядке были сложены все мои статьи за время работы в «Невском вестнике».Статьи — это громко сказано, статей как таковых у меня было раз, два и обчелся,да и те — легкая дамская болтовня вроде «Женщины и цветов», но здесь былисобраны даже самые маленькие публикации, заметки в десяток строк. Я просмотрелаэто скупое досье, и мне стало грустно.

Без малого три года моей журналистской работы оставили послесебя тоненькую стопочку второсортных заметок на никому не интересные темы… Нет,в чем-то Петр Ильич был прав: так жить нельзя, если я хочу оставить вжурналистике хоть какой-то след!

Но что значит само это досье? Почему Петр Ильич собирал всемои статьи? Неужели только для того, чтобы убедиться, насколько плохо обстоятмои дела, и прийти к выводу, что мне необходимо помочь сделать журналистскуюкарьеру? Бред какой-то!

Однако меня все больше и больше начинал интересовать этотчеловек.

Статьи были собраны за все время моей работы в газете, чтодоказывало факт пребывания Петра Ильича в нашем городе на протяжении долгоговремени. Впрочем, я это и так уже знала — само наличие квартиры вполнеподтверждало этот факт.

Сложив свои заметки в прежнем порядке, я задвинула второйящик и приступила к третьему.