– Вот дела. Избрали Хорька… Того самого. Так он же был префектом? – с удивлением переспросил Санчес.

– Слугой старого режима, – подтвердил Диего.

– И не самым мягким к людям. Даже наоборот.

– Да ладно. Отстаньте от Хорька, – неожиданно вступился за чиновника Гаврила. – Какой ни есть, а наш. Он опытная канцелярская крыса. А у нас дефицит грамотных управленцев. Почти все сбежали. А этот остался и перешел на сторону народа.

– От этой фразы уже блевать тянет. Не употребляй ее. Я ему не верю. И точка. На свою сторону он перешел, личную, – проворчал Санчес.

– Cabron он, вот кто!

Мендоса. Не самая редкая фамилия. Но Макс сегодня вспоминал этого человека еще до встречи с мариачи. Вспомнил интервью, которое сеньор Хорхе Мендоса давал еще до революции официальному сетевому новостному порталу Мексики. Крючконосый и остролицый, с черными волосами, прямыми и будто смазанными жиром. В том интервью он что-то рассказывал про бесплатные столовые для малоимущих и одновременно про закупки новых патрульных броневиков для полиции, чтобы «обуздать организованную преступность». Пряник и кнут.

– Конечно, знаю. Префект столичного района Санта-Фе. Ближайший сподвижник мэра. Тот, который…

– Это именно он митинги промышленных рабочих разгонял шоковыми пулями. И говорил, что ограничение количества сроков, на которые можно занимать выборную должность, нужно снять, потому что оно, мол, нарушает право людей избирать и быть избранными.

– Мерзкий тип. И здесь он выплыл. Черт, как бы не отстать от этих колебаний генеральной линии, – пробормотал лесной негр. – Которая колеблется, как цирковой канат. Ладно, больше ни слова не скажу. Надеюсь, они знают, что делают. Я голосовал против него. И раньше, и сейчас.

– Меня другое интересует, товарищи дорогие, – вдруг замотал головой Ян. – А почему я вообще не голосовал?

– Видимо, ты не член «Авангарда», и в этом дело? – предположил Максим.

– Да! Я из независимой фракции экологов. И горжусь этим. Но разве у нас не общая борьба? Я думал, что голосование будет сетевым и свободным, – с горечью в голосе произнес голландский троцкист. – Как мы в нашей партии всегда делали. И в тех муниципалитетах, где мы брали власть на выборах…

– Тоже мне, сравнил, – пренебрежительно махнул рукой Гаврила. – Вас, леволибералов и социал-дерьмократов, буржуи пускали во власть в качестве дрессированных собачек. И выгоняли оттуда, когда надо. Пинком. А тут мы взяли власть настоящую, силой! С боем, с кровью, с мясом. И мы на войне. Потому что власть никто просто так не отдает. И буржуи уже пришли, чтоб отнять ее назад. С ракетами и спутниками. Победим эксплуататоров – тогда будем голосованием решать, какого цвета велодорожки в парках будут и как на прогулке дерьмо за пекинесами и таксами убирать. Я считаю, правильно всё! Мы не выбираем главу государства. Мы выбираем вождя революции. А революции нужна железная дисциплина и жесткое единоначалие. История это показала. Иначе сомнут!

Они часто с Яном спорили до хрипоты из-за тонкостей интерпретаций Маркса или Энгельса, из-за мнений по поводу событий мирового революционного движения… из-за всего. С виду и не скажешь, что друзья. Но с врагами, как говорил Гаврила, не спорят. С ними другое делают.

До Максима в этой суматохе только сейчас дошло, что выборы, которые проводились пару дней назад, были не совсем всенародными, хотя их исход влиял на жизнь всей страны. «Авангард» взял власть и аккуратно отодвинул от нее всех остальных, кто ему помогал. И все, кто вошел в новое правительство, были членами «Авангарда». Но вот про их личные качества и компетентность можно было подискутировать.

Только Гаврила говорил, что те – «нормальные мужики, кто не без греха?». Остальные «вильисты» ворчали и бурчали.

– Да почти все они там… – непечатно выразил Диего общее мнение, но тут же смягчил сказанное. – Альфонсы и жиголо. Вот кто.

И минут десять на их участке пляжа только и говорили, что про состав нового правительства и бесполезность, некомпетентность и безграмотность его членов. Загибали такие словесные обороты, что мало какую цензуру они бы прошли.

Макс вспомнил рассказ Ивана про то, как они в Техническом отделе эти выборы организовали. На бегу, в пожарном порядке. Как составляли и выверяли списки голосующих. Ведь война и агрессия была на носу, и подготовка к ним считалась в тысячу раз важнее. Все, у кого был электронный членский билет «Авангарда», смогли проголосовать через терминалы, которых было понаставлено штук двести по городам. Да, анархисты кое-где после этого бузили и говорили про махинации… уже хотели собирать вещи. Говорили, что это не выборы, а фарс. Что все уже было решено. И уехали бы господа анархисты, если бы не блокада. Но потом успокоились. Поняли, что все они в одной лодке, и не надо делать в ней течь. Но в глубине души Рихтер их понимал. Сложно все это. Где власть, там и грязь. А когда ее делят, так вообще хоть святых выноси.

– И вообще… запомните, – поднял указательный палец Гаврила. – Мы не ребелы. Не повстанцы, мля, из «Звездных войн». Мы народ. Многонациональный народ Мексики и всего человечества. А значит, власть. И мы еще узнаем, почему бывшая полиция помогала неизвестным лицам творить беззаконие. И всех привлечем к суду. Это наше право и наш долг. Так в конституции записано, а она – закон прямого действия. Мы только в жизнь ее воплощаем. Ну, а если в какой-то стране она… непрямого, значит, объявляется недействительной. И баста.

– Да ладно вам. Дьявол с ней, с политикой. Давайте хотя бы в выходной о ней забудем. – Санчес примиряющее указал на холодное пиво.

Но политика упорно не хотела от них отставать.

– Гаврила-сан, а правду говорят, что твой брат был майнером? – спросил голландец сибиряка.

– Шахтером он был. Компания «Сайбериан Майнинг, лимитед». Он погиб в 2042-м.

– Во время рейда полиции на незаконные майнинг-пулы?

– Нет. Я же говорю, он не был майнером. Он был угольщиком. Взрыв метана его убил.

– А разве уголь не запретили из-за Глобального Потепления?

– Ограничили. Но есть одно место, где его по-прежнему добывают.

– В Китае? Или на Кузбассе?

– Второе. Только правильно «в Кузбассе»! – поправил его Гаврила. – Корректно используй географические предлоги места. Хотя мне до лампочки. И кузбассовцам тоже. Их немного осталось… после известных событий. Все теперь на юге. Кроме самых стойких. Вообще в Сибири многие работают вахтовым методом, а живут в других местах. А дальше на востоквообще начинается «зона совместного управления».

– Я был в Кузбассе один раз, – заговорил Ян. – По наладке оборудования на электростанции. Но не сам, а в виде аватары. Видел Новокузнецк. Единственный город мира, где офисные небоскребы и жилые высотки стоят в паре шагов от химических и сталеплавильных комбинатов. Живое воплощение стимпанка, которое по недоразумению зовут сибирским Лас-Вегасом.

– Ты наши города-сады не ругай, чучело болотное. Это нам можно. А ты ни-ни, чужак, – заворчал Гаврила, впрочем, почти беззлобно. – Все ваши Нидерланды утонут, если одна бобровая плотина рухнет. А у нас просторы… площадью как Плутон. И с такой же развитой инфраструктурой и дружелюбным климатом.