Ну а энормианин открыл стрельбу. Начал он это делать с расстояния в триста пятьдесят метров, точно и уверенно. Стрелял только по похасам, понимая, что с падением более крупного тела преграда на тракте становится существенней, чем с падением одного только всадника. К тому же животные не имели такой сильной амулетной защиты. Их обереги могли оградить от одного, максимум двух болтов, а потом животное падало. Мало того, арбалетчик стрелял с особой тщательностью не в общую массу неприятеля, а только конкретно по одной цели. Выстрел – порой никакого результата, второй выстрел следует обязательно туда же. И если опять нет результата, то уж третий болт точно приводил к падению и животного, и всадника. Порой из-за этого и еще кто-то падал, просто наткнувшись на неожиданное препятствие.

И стрелял гость с севера настолько быстро, что напряженно работающий Ветеран, не имеющий возможности даже мельком взглянуть в окошко, не выдержал через пять минут и спросил:

– Ты хоть раз попал?!

– Веду… подсчет… – раздался прерывистый ответ человека. – Ну и смотрю… за расстоянием… Оно сократилось… до двухсот пятидесяти метров…

– А подсчет?! Сколько раз попал?! Сотня болтов уже ушла! Четверть всего нашего запаса!

– Тридцать один! – воскликнул стрелок. – Еще два выстрела и – тридцать два!..

– О-о-о! – довольно заревел старец голосом валеля. – То-то я думаю, почему так медленно сокращается расстояние! Вали их, парень, вали!

На дистанции в двести метров приотстала мчащаяся первой повозка, и из нее тоже стали стрелять. Потом – еще два стрелка открыли огонь. Пусть и не настолько скорострельный и не настолько эффективный, но и он внес лепту в общее дело. Поэтому вместо спланированной четверти часа враг приближался на дистанцию в пятьдесят метров почти полчаса. Что уже считалось для убегающей стороны невероятным подвигом. В том числе подвигом и для противника: ведь попробуй мчаться, не снижая скорости, если все передовые ряды уже давно свергнуты на плиты тракта и, скорей всего, растоптаны рядами последующих всадников.

Видимо, нешуточная злоба и чувство мести двигали погоней, осатаневшей от крови, скорби по павшим товарищам и вида ускользающей жертвы. Вот поэтому расстояние все-таки сокращалось.

– Еще десяток метров, и они начнут нас жечь огнем! – воскликнул с досадой Кремон. – Если наши похасы получат ожоги, то упадут, и карета перевернется. Не лучше ли остановиться и принять последний бой?

– Еще полсотни болтов… – прохрипел Ветеран. – Успеешь!..

И тут закричали «порушники», сидевшие на козлах:

– Армия!

– Вроде как императора!

– А если нет?.. Не разобрать точно…

– Наши! Точно наши! Вон полк личной охраны и знамя императора на склоне холма! Ура-а-а!

Невменяемый оглянулся только мельком, так и продолжая стрелять без остановки. Хотя было на что посмотреть на картине, открывшейся после плавного поворота из-за холма. По обеим сторонам тракта стояли всадники в три ряда, готовые двинуться в атаку, поперек дороги, оставив место для проезда, стояла в четыре ряда группа пеших арбалетчиков количеством более полусотни, они готовились к залпу. Но даже когда карета проехала мимо арбалетчиков, Кремон продолжал стрелять. Увлекся…

Еще две сотни стрелков стояли наготове на холме, который закрывал видимость противнику с тракта. Не вызывало сомнения, что колдуны армии заранее высмотрели отеленными сознаниями, что творится на тракте, и войска успели развернуться для заслона и контратаки.

Когда мятежники увидели, кто им противостоит, и стали в ужасе делать попытки остановиться, рой болтов выкосил их первые шеренги, словно коса мягкую зеленую траву. А следом прилетели огненные шары от всадников, каждый примерно в треть силы Эль-Митолана. А потом еще и сами всадники пошли на добивание разгоряченного погоней, но изрядно выдохшегося противника.

И уже через четверть часа от грозной и многочисленной армии бунтовщиков остались только горы окровавленных трупов, около сотни тяжелораненых вояк да с полсотни пленных.

На том закончилось основное военное противостояние сил мятежников и войск, верных императору. Дальнейшие мелкие стычки уже не вошли в хроники.

Отряд во время прорыва и дальнейшей скачки не понес потерь в основном благодаря Кремону. Оказывается, один из трех «порушников», сидевших на козлах, собирался перебраться в карету. Ему вначале показалось, что не управятся с зарядкой. Потом он хотел крикнуть, чтобы и ему время от времени подавали арбалет. Но, когда присмотрелся, как быстро и метко стреляет человек, замолк, вцепившись в крышу кареты, и машинально принялся подсчитывать урон в рядах врагов.

И после боя с восторгом заявил:

– Он завалил сто двадцать два всадника! Я считал!

– Так ведь и другие стреляли, – поспешил напомнить Кремон.

– Я видел, что считаю! – «Порушник» защелкал клювом и расставил крылья, как бы желая обнять своего спасителя. – Так что, если бы не твоя стрельба, нас бы затоптали еще где-то там, далеко от этого места.

– Потом будем благодарить друг друга! – вмешался полковник. – Все молодцы! А сейчас немедленно проверить похасов, поводить их и накрыть попонами! Быстрей, не то слягут! И так загнали бедненьких!..

Животные и в самом деле заслужили самой высшей оценки за свою выносливость. И воины отряда принялись ухаживать за похасами. А Медиальты потребовали у первых же встречных воинов передать им магические силы. А так как никакого дальнейшего сражения не предвиделось, то Эль-Митоланы безропотно выполнили требования высших врачей империи. Да и попробовали бы они это не сделать в присутствии младшего принца.

Луал-Лайта и позвали первым в шатер императора. За ним по собственной инициативе последовал Круке-Кре. Главному целителю империи позволялось входить к его величеству в любое время без стука или доклада. Правда, он что-то успел перед уходом шепнуть на ухо Ветерану. И тот сразу же потянул Невменяемого в карету со словами:

– Краткая проверка твоего здоровья не повредит! – И уже внутри, не обращая внимания на сидевшую там Ягушу, спешно стал инструктировать: – Учти, вокруг императора не враги, а его самые приближенные сторонники. Они ему верны до могилы, но, прикрываясь своей верностью, ведут себя порой… несносно, скажем так, и не всегда разумно. Они все жутко на меня злы, поэтому могут не внимать моим словам и доводам. Да, скорей всего, меня туда и не пустят, как отлученного от двора и императорской милости. А подготовить их окольными путями я не успел, как видишь… Мало того, они из чувства недовольства или неприятия людей (есть и такие!) будут стараться тебе во всем противоречить и выискивать ложь в каждом слове. Не вдавайся с ними в полемику, не сердись на них, не груби и не показывай своего презрения к самым глупым, наглым и самонадеянным…

– Что за напасть?! – не выдержал энормианин. – Тебя послушать, так вашего императора окружают соратники, которые хуже, чем явные мятежники! Как он их терпит?