– Не сходи с ума. Чуть-чуть свежего воздуха, и я буду в порядке. Спасибо.

Откидываюсь на спинку, повернув голову в сторону водительского сиденья.

– Отвезти домой?

– Можно, наверное, на сегодня приключений уже достаточно. Ты за рулем? После клуба?

– Я не пил. Пристегнись.

Тянусь к ремню и, подтянув его к левому бедру, защелкиваю замок.

Мы едем в какой-то зловещей тишине, и я не сразу соображаю, что совсем не ко мне. Хочется возмутиться, но я почему-то молчу. Не желаю нарушать это затянувшееся молчание. Пусть сегодня все плывет по течению. К чему это приведет, в полной мере будет возможно оценить лишь завтра.

Аспид

Все это время без нее оказалось забито работой и какими-то вечными семейными проблемами. Первые несколько недель я жалел о принятом решении, чувствовал свою вину, и мне было необходимо объясниться, поговорить с ней без эмоций, но она не позволяла, раз за разом избегая встречи. В этом вся Тея, она никогда ничего не доводит до конца, выбирая сбежать на полпути. Закрыться в себе, решив для себя что-то отдаленно напоминающее правдивое настоящее.

Мне не стоило садиться к ней в машину этим утром, как и не стоило приезжать в клуб. Увидеть ее так близко, почувствовать равно вновь с головой броситься в пучину наших нестабильных и мозговыносящих отношений.

Но я добровольно шагнул навстречу этим эмоциям, они ломали мое сознание, как и всегда. Невозможно устоять перед тем, чего ты так маниакально желаешь. А я желал её.

А теперь она сидит здесь, в салоне авто, и я задыхаюсь от запаха цветочных духов. Любимый Теин аромат.

– Ты в порядке? – скольжу пальцами по ее запястью, и Тея поднимает взгляд. Смотрит нестерпимо долго и медленно кивает.  Зашкаливающий пульс прощупывается через тонкую кожу. Ее переполняют эмоции, точно так же как и меня. Бешеные, неконтролируемые, они не отпускают, держат в тисках напряжения.

Заглушив мотор во дворе своего дома, не могу не посмотреть в ее глаза. Там притаилась влага от слез и невысказанные обиды. Эта ночь будет трудной.

– Приглашаешь в гости? – вырывает свою руку из моего захвата и без интереса окидывает высотку взглядом.

– Чувствуй себя как дома.

– Не думаю, что у меня получится.

Она колючая, как и всегда, выпускает иголки. Говорит одно, а делает совершенно другое. Шагает к лифту, чтобы подняться в квартиру. На лице прищуренный взгляд и потерянность. Она так и не выбрала тактику, сейчас вот мечется от холодного душа к жарким объятиям.

– Ты бросил меня.

Тея заявляет это сразу, как только переступает порог. Идет вглубь квартиры, стуча каблуками, и кидает свою сумку на диван.

– А сегодня для чего-то подсел в мою машину. Может быть, и авария не была случайной?

– Нет. Она была случайной. Ты хочешь поступков и принимаешь все происходящее за мою инициативу.

– Я уже ничего не хочу.

– Когда ничего не хотят, не ждут в клубе.

– Я не ждала, – смотрит в пол и передергивает плечами, выдавая себя с головой.

– Я наблюдал за тем, как ты нервничала и искала меня глазами.

– Тебе показалось.

– Хорошо, мне показалось.

Тея огибает кухонный островок, до которого успела добраться, и широко улыбается.

– Но ты пришел. А как же токсичные отношения, Лешенька? Как же то, что ты устал от меня и моих загонов? Отдохнул, да?

– Может быть.

Делаю шаг в ее сторону, смотрю на пухлые губы, едва тронутые бледно-розовой помадой, и, наверное, окончательно слетаю с катушек. В башке полнейшая неразбериха и лишь одна четко прослеживаемая мысль: я слишком долго ее не видел. Еще шаг, и с Тейкиного лица пропадает эта победоносная улыбка. Она пятится, прилипая спиной к панорамному окну. За ней подсвечивающийся город и больше ничего.

Провожу рукой по светлым волосам, касаюсь пальцами тонкой шеи, практически не оставляя между нами расстояния. Воздух электризуется, становится слишком вязким, не позволяющим вздохнуть полной грудью. Только мелкими глотками.

– Мы расстались, – у нее тихий голос, бегающий взгляд и вырывающееся из груди сердце. Громкие, четкие удары.

Тея впивается ногтями в мои плечи, пытаясь оттолкнуть, но стройное тело выгибается, подается вперед. Такая яркая неопределенность, которая может быть присуща только этой девочке. Мы плавимся, находясь так близко, растекаемся раскаленным металлом и жестко отстаиваем свои позиции.

– Это ничего не изменит, Леша, я все для себя решила. Давно.

Киваю, спуская рукав белоснежного платья с ее плеча.

– Так неправильно, все это… я же только смогла…

Она шепчет, мотает головой в отрицании, глотая слезы, но вместе с тем тянется ко мне. Прикасается к груди, и я чувствую, как горит мое тело под ее ладонью. Поцелуй получается смазанным и соленым. Тея растирает влагу по щекам, закусывает нижнюю губу, убирая руки за спину. Не люблю слезы. Ее слезы всегда оставляют на мне неизгладимый отпечаток. Стираю очередную мокрую дорожку, медленно проводя пальцем до острого женского подбородка.

Внутри слишком много эмоций. Я все еще решаю, как правильнее. Я решаю, а она обнимает меня за плечи, запрокидывает голову, подставляя губы под новый поцелуй.

Выдержка летит к чертям, а марево похоти и соблазна окутывает мое сознание, словно по щелчку пальцев. Приподымаю Тею над полом, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

Несколько шагов, чтобы усадить ее на стол, стянуть такой надоедливый верх белого платья к животу, обхватить высокую грудь ладонью, пропуская заостренный сосок между пальцев. Сжать и услышать тихий всхлип. Зарыться пятерней в густые светлые волосы, фиксируя затылок, целуя горячие и такие мягкие губы.

В который раз видеть и отмечать ее идеальность, совершенство изящного тела.

Сводящий с ума запах твоей женщины, матовость ее кожи, на которой от прикосновений остаются едва заметные отметины. Изгибы, заставляющие повиноваться каждому взмаху ее ресниц, и непреодолимое желание ощутить себя в ней. Ворваться как можно глубже, разрывая ткань тонкого платья и распластывая шикарное тело Теи на столе.

Почувствовать обоюдное отчаяние с привкусом грязного наслаждения, упиваясь происходящим. Когда прошлое становится безразличным, а важно только здесь и сейчас. Ее близость, вот что важно.

Сильнее стискиваю ее тело, погружаясь на всю длину, чувствуя влажные поцелуи в шею. Теин язык выводит дорожку к моей небритой щеке, а после погружается в рот. Мы не закрываем глаза, каждое движение происходит под каким-то маниакальным визуальным контролем. Неотрывное, но невероятно возбуждающее действо.

Отрываю ее от стола, чтобы унести в спальню, но она соскальзывает на пол. Каблуки касаются паркета, этот звук отдается в перепонки легким стуком.

Тея тяжело дышит, медленно опускаясь вниз, на колени. Ее светлая голова застывает на уровне