– Чем? – не поняла Елизавета.

– Поступком вашего клиента, разумеется. Не спешите радоваться, госпожа Дубровская. Идти Сереброву все равно некуда. Его поймают, вопрос одного-двух дней. Тогда к сроку за убийство я с удовольствием добавлю срок за побег.

– С чего вы взяли, будто я радуюсь? – возмутилась Елизавета. – Можно подумать, я вместе с ним планировала этот фокус.

– Но вы-то, как адвокат, должны были знать, что на уме у вашего подопечного, – зло заметила Прыгунова. – Мы вас обязательно допросим. Не вы ли полчаса назад утверждали, что Сереброва подвело случайное стечение обстоятельств?

– Я и сейчас так думаю.

– А я теперь вполне удостоверилась, что ваш клиент – закоренелый преступник. И если он до двадцати восьми лет не попал под пристальное внимание правоохранительных органов, это и есть случайность. Но у нас есть шанс все поправить. Ваш милый Серебров получит на полную катушку, и когда он выйдет на свободу, даже самые древние старухи будут шарахаться от него, как от падали.

Выдав гневную тираду, Прыгунова устремилась по коридору, грозно стуча каблучками. Елизавета пожала плечами:

– Не понимаю, какая муха ее укусила?

– Серебров сорвал ей триумф, – улыбнувшись, заметил пристав. – На понедельник уже были приглашены телевизионщики и запланировано интервью. А вы и вправду довольны, адвокат?

– Да с чего вы взяли?

– А разве можно подумать что-то другое, когда человек улыбается?

– Я улыбаюсь?! – воскликнула Лиза.

И поняла, что пристав прав. В самом деле, тревожное предчувствие скорой развязки улетучилось и на душе стало светло и спокойно. Конечно, многие, узнав о ее тайных мыслях, сочли бы ее последней трусихой, но ей до чужого мнения не было никакого дела. Главное – никакого приговора в понедельник не будет, и она еще ничего не проиграла. А что до того, что Сереброва все равно когда-нибудь поймают, то… Лиза была уверена, что это случится не сегодня и не завтра. Когда-нибудь, одним словом.

Конечно, Дубровской побег представлялся как некое таинственное действо с ярко выраженным романтическим ореолом. Воображение рисовало ей подземный туннель, настолько узкий, что по нему можно только ползти, и жилистую фигуру узника, почему-то одетого в полосатую тюремную робу. Он ползет, ощущая недостаток кислорода, едва не теряет сознание, но двигается вперед. Ведь каждый метр приближает его к вожделенной свободе.

Возможен был и другой вариант – вооруженное нападение на охранника, требующее особой дерзости и бесстрашия. Узник со своим заложником преодолевают длинные тюремные коридоры и лестницы, отпирают металлические засовы и бесконечные двери. Пистолет под ребром и взгляд, полный отчаяния и страха… А на воле – вертолеты, погоня и собаки, рвущие человека в робе на части…

Но случай с Дмитрием Серебровым мало был похож на телевизионные страсти и уж точно не имел литературных аналогов. Да, откровенно говоря, парень и не тянул на такие подвиги. Он бы ни за что не решился штурмовать тюремные стены и выкручивать руки надзирателю. Гораздо проще было сделать ставку на традиционный русский «авось». Если бы кто-нибудь сказал Дмитрию ранее, что он сбежит из тюрьмы, Серебров скорее всего посчитал бы его слова не особо умной выдумкой. Но Его Величество Случай, переплетаясь с людской безалаберностью, иногда творит чудеса…

Раздался металлический лязг, и громкий голос надзирателя проорал в камеру:

– Потапов, на следственное действие! Собирайся живей.

В то время Потапов досматривал цветной сон, где пухлая, как сдобная булка, молодая женщина подавала ему на блюде пирог. Ее глаза искрились, пухлые губы легонько улыбались, а большая грудь почти лежала на блюде рядом с пирогом. В общем, возвращаться в реальность, где ждал его тощий, пропахший табаком следователь, не имело никакого смысла…

Дмитрий хотел было толкнуть сокамерника в бок, но, посмотрев на безмятежное лицо товарища со слюной на подбородке, не стал. Он подошел к двери, откуда несся уже гневный голос надзирателя:

– Пошевеливайся, Потапов! Сколько можно ждать?

Вопрос был адресован ему!

Дмитрий обернулся и встретился взглядом с Михасем. Тот смотрел на него пристально и заинтересованно, словно видел в первый раз. Серебров почему-то тихонько кивнул ему головой, тот кивнул в ответ. Немое соглашение придало Дмитрию силы, и он, уже мало задумываясь о последствиях, вышел из камеры.

Конечно, его обман мог раскрыться тут же, ведь у надзирателя в руках было личное дело Потапова с вклеенной фотографией незадачливого ночного грабителя, а они мало похожи друг на друга. Высокий, прекрасно сложенный Серебров был полной противоположностью своему низкорослому и хилому сокамернику. Так что спутать их мог только слепой. Но на фотографию, где была запечатлена физиономия Потапова, надзиратель и не взглянул.

– К стене… Руки за спину. Да пошевеливайся, черт тебя подери! – проговорил он. – Теперь топай по коридору.

Так, выполнив все формальности, они прошли обычный путь от камеры до автозака, машины, перевозящей заключенных. Там уже сидело два человека: женщина со странным, потухшим взглядом и бодрый мужичок с хитрым прищуром вороватых глаз. Двигатель заурчал, машина дернулась и пришла в движение. Не проехав и сотни метров, автозак остановился. Дверь распахнулась и появилась худощавая фигура молодого мужчины с папкой под мышкой. По всей видимости, то был следователь.

– Всем привет! – бодро заявил он. – Мой тут? Я имею в виду Потапова.

– Да вон он, – лениво кивнул конвоир.

– Где? – вытянув шею, поинтересовался мужчина. Он часто моргал глазами, должно быть, пытаясь в полумраке автозака разглядеть знакомое лицо. Ну, где он?

– Да вот же, – пробормотал сонный охранник. «Разуй глаза!» – должно быть, хотел добавить он, но воздержался. Все-таки слепой был следователем, а с ними, как ни верти, нужно выбирать выражения.

– Это не он! – нервно заявил мужчина с папкой.

– Ну, значит, тот Потапов. – Конвоир равнодушно ткнул пальцем в мужичка с вороватым взглядом.

– Тоже не он. Я что, не знаю, по-вашему, как выглядит Потапов? – задергался следователь.

– Я только знаю, что один из этих трех и есть Потапов, – зевнул его собеседник.

Суета на его сонную голову начинала порядком раздражать конвоира. Он взглянул на блеклую бабенку и сказал убежденно:

– Из двух точно. Бабу в расчет не берем. Эй вы, кто из вас Потапов?

– Я! – произнес Дмитрий, чувствуя, что все его нутро леденеет от страха.

– Да вы издеваетесь надо мной, что ли? – завелся следователь. – Значит, это не мой Потапов. Мне нужен другой.

– Нет, ничего проще, – заявил охранник. – Сейчас вернемся назад и разберемся. Хорошо еще, что недалеко отъехали. Эй, Володька, поворачивай назад! – постучал он в кабину водителя.