его любимого загрызли. На другой день Гардя, дворовая челядинка боярская, в омуте утопла. Ну, эта-то и сама могла руки на себя наложить: от старого боярина Кукши непраздна была. От кого ж еще? Да-а! А все ж неспроста это все. Слышно было (знахарка поведала), что оборотню, чтоб земную жизнь получить, надобно в навьи чертоги взамен себя чужую душу отправить. Вот и думай теперь, чего это Гардя утопла.

А недавно вот снова сразу двое сникли: Ладинец двадцати лет от роду и Калсара, дочь кузнеца Варшака. Вначале все решили, что они полюбились да в городец сбёгли. Только сбегать-то им зачем? Эдакое дело миром решить можно было. Поиск все же наладили. И нашли! Только не самих беглецов. Неподалеку от скрыни, отделанной камнем насыпи над захоронением старого боярина, нашли разорванный в клочья полушубок Ладинца и запачканную кровью кофтенку Кал-сары. Вот тогда-то и следы волка-переростка первый раз узрели…

По всем канонам обчеству к боярину обратиться нужно. Нехай за вотчину свою радеет. Дак где его сейчас искать? Сразу опосля похорон в столицу с семейством укатил, там и зимовать останется…

– Слышишь, Бартя? – с придыханием зашептала жена, прильнув к самому его уху, будто ее кто услышать мог. – Старый боярин на охоту вышел!

– Дура! – возмутился старейшина верви.

– Сам дурак! Ведуна Лутоню кликать нужно. Гляди, опоздаешь – людины ведь могут и не простить!

Что вздорной бабе скажешь? Кругом права. Ежели не оправдать чаяния общества, допустить новые смерти, так запросто и погнать со староства могут.

Бартак решился:

– Завтрева поутру отправлю гонца к ведуну.

– Сам езжай, – не согласилась женщина. – Оставь за себя Рыкаря и езжай. Не развалишься.

Бартак промолчал. Опять баба права…

Осиротевшая усадьба

Второй день после возвращения

После ухода Лутони и отправки контейнера изба опустела, лишившись какого-то своего привычного шарма. Осиротела усадьба, притихла. Подсознательно кажется, что последние деньки доживает. Может, так оно и есть. Сегодня Сергей в последний раз заночует в доме, а завтра поутру, никому не сообщая, пешком налегке направится в городец. Здесь идти-то всего ничего – километров сорок. Ну, может быть, с хвостиком. При его нынешнем физическом состоянии это семечки. До вечера по-любому доберется.

Из размышлений о будущем переходе через Врата, Рязанцева вывело осознанное уже предчувствие того, что совсем скоро что-то должно произойти. Но это «что-то» не предполагает прямой опасности для него, а скорее попытается его задержать, напрячь чем-то посторонним.

За предчувствием последовала и развязка. Не успел выйти во двор, как услышал тарахтение тележных колес, а вскоре и не слишком смелый стук в ворота.

Подумал: «Кого там так не вовремя принесло?»

– Хозя-аи-ин! – донесся из-за ворот мужской призывный голос. – Хозя-аи-ин, за помощью к тебе приехали-и!

Поплелся на зов. Открыл ворота. Приезжих было двое: старик и молодой селянин, восседавший на передней перекладине телеги, запряженной одвуконь. Стучавший в калитку высокий, немолодой, с паутиной морщин на лице, еще крепкий по виду седобородый мужчина со спутанными волосами на непокрытой голове, комкая в руках шапку, поднял взгляд и с ног до головы осмотрел вставшего в проходе ворот Рязанцева. То, что встретил их безусый юнец, его не смутило: мало ли кого ведун на побегушки определил. Дело есть дело.

– К Лутоне мы, – просящим голосом промолвил абориген. – Оповести ведуна: беда у нас в Вязниках, оборотень объявился.

«Оборотень? Вот только оборотня мне сейчас для полного счастья и не хватает». В голове помимо воли всплыла информация, вскользь оброненная дедом: «На каждой планете эта беда присутствует, но стоит отметить, что она отлична по многим показателям. Если частности в расчет брать, то, как пример, на твоей Земле оборотни – существа вполне себе живые и имеют только некоторые отличия от нормальных людей. Они не подвержены старению или болезням, а их раны заживают прямо на глазах. Убить такого индивида можно, только нанеся серьезные повреждения сердцу или мозгу: отрубить голову, разорвать сердце, утопить или удушить. Серебра как огня боятся, а уж от обсидианового ножа без оглядки сбегут. На Ясуни оборотни точь-в-точь с земными совпадают. И относиться к ним нужно соответственно. Это не нежить, они иной раз живее живых будут. Но помни одно: уничтожить его можно…»

В реальность Сергей вернулся от толчка в плечо.

– Эй, паря! – настойчиво требовал старик. – Так ты Лутоне-то скажи!

«Черт, задумался!»

Ответил:

– Нет его.

– А когда будет? – на глазах скис приезжий.

– Его совсем нет. Умер дед Лутоня.

На обоих приезжих страшно было смотреть. На лицах застыл затравленный страх. Скисли.

«Судя по лицам аборигенов, не только у них – во всей деревне безвыходняк беспросветный…»

– Вот незадача! Он же у нас не успокоится, пока всех не изничтожит.

– Эт точно, – согласился Рязанцев. – От оборотня просто так не отделаешься. Он кровушку испил, а с нею вместе и жизненную силу увеличил.

– И что делать теперь?

«Что делать, что делать? Сухари сушить! А ведь дед бы поехал… Да и я вроде как теперь Наделенный. Гм!.. Наследник».

Он повнимательней присмотрелся к приезжим, прикидывая, стоит ли связываться. Принял решение: «Ладно! Переход на короткий срок можно и отложить».

– У вас серебро есть?

Заметил, как приезжий старшего возраста прямо на глазах сжался, скукожился, заблажил, открещиваясь от подобного спроса:

– Серебра нет. Обчество натурой заплатить способно. А ты что, можешь помочь?..

– Попытка не пытка. А серебро нужно для наконечников арбалетных болтов. Если таким в оборотня стрельнуть, он погибнет.

– Нет серебра! А по иному никак?

Рязанцев пожал плечами, раскидывая мозгами, что предпринять для решения проблемы, если нет того, что поможет минимизировать опасность быть съеденным самому. Вымолвил скорее для себя, чем для посланца «обчества»:

– Попробую без серебра.

Прокрутил все имеющиеся способы. Вспомнил: «Повезло колхозникам, что я дедов старый обрез с патронташем в контейнер не положил. Придется в подпол, в схрон лезть, доставать и механизм чинить. Жаль только, что патроны не серебром снаряжены. Хотя и тут выход имеется. Пару монет ведь на дорогу оставил. ”Нашинковать” и с картечью смешать… Может, достаточно будет».

Оставляя дом на произвол судьбы, оделся потеплее, закрыл ворота усадьбы на навесной замок, забросил похудевший кожаный мешок в телегу, следом забрался и сам.

– Поехали!

Селище Вязники и его окрестности

В волках Серега особо не разбирался. Большой он там или обычный – какая разница, если предмет интереса только по учебнику биологии помнишь? В зоопарке представителя этого животного семейства видел, когда, можно сказать, пешком под стол ходил. Волки тогда особого впечатления не произвели: какие-то изможденные, облезлые были. Линяли, кажется. Домашние овчарки и то солидней смотрелись. Быть может, персонал,