— Любопытно.

— Ты так считаешь? Я просто никуда не вписываюсь. Это ужасно.

Она уставилась в кафельный пол, пытаясь сдержать внезапно нахлынувшие на нее чувства.

Доктор Хиральго продолжал.

— А кто считает, что ты никуда не вписываешься? Ты или твое окружение?

— И я, и они.

— Может быть, вы просто друг другу не подходите. Есть ли нечто такое, куда бы тебе хотелось вписаться?

— Наверное, моя семья. Или вообще семья. Кто-нибудь мудрый. И добрый.

Она всхлипнула, смущаясь, что так разоткровенничалась перед ним, но остановиться не смогла. Откуда же взялись все эти чувства? Они забурлили внутри, и она не могла их сдержать.

— А есть ли какая-то ситуация, в которой тебе не хотелось бы быть — но ты в ней есть?

И еще раз ей пришлось задуматься. Первое, что пришло на ум, она не хотела озвучивать, однако, похоже, только это ее и давило.

— Откройся, Эллен. Сними крышку с кипящей кастрюли.

— Не хочу быть с Эльзой, — прошептала она, и почувствовала, как в животе все сжалось.

Потом хлынули слезы, и она разрыдалась так, что ее буквально трясло.

— С тобой все в порядке?

Эллен подтянула к себе ноги, обняла их руками и уткнулась головой в колени. Она даже не обратила внимания, как доктор Хиральго вышел, чтобы принести платки, — заметила его лишь тогда, когда он вернулся и протянул ей коробку.

— Спасибо. Простите. Меня мучает совесть, когда я так говорю. Она была моей сестрой — и не ее вина, что мне теперь так плохо. Виноваты все остальные.

Глубоко вздохнув, она снова уселась на стуле нормально.

— Я не хочу, чтобы меня постоянно сравнивали с ней. Не выношу этого. Невозможно соревноваться с тем, кто умер!

Слезы ручьями текли по щекам, но она даже не вытирала их.

— А как обстояло дело до того, как умерла Эльза?

— Что вы имеете в виду? — спросила она и подложила ладони под бедра.

— Соперничество присутствовало уже тогда? Ты не помнишь — может быть, у тебя уже тогда возникало чувство, что ты не хочешь быть с Эльзой?

Она закусила губу.

— Тогда было то же самое. Мои родители всегда испытывали к Эльзе более сильные чувства, явно отдавали ей предпочтение.

Внутри у Эллен все похолодело. Стоило ей произнести это вслух, как все стало таким реальным. Неважно, сколько раз она вспоминала и копалась во всем этом. Каждый раз — все та же боль.

— Это действительно было так?

— Да. Она во всем была лучше меня. Я была ребенком, который кричит, плохо себя ведет и приносит одни разочарования — и до сих пор им и остаюсь.

— У каждого из нас есть свой сверхчеловек. Если это не физическое лицо, то мы создаем его в своем подсознании, — думаю, это заложено в самой природе человека. Ты всегда найдешь кого-то, кто лучше тебя. Может быть, дело обстоит так, что твое чувство вины еще более усугубилось из-за того, что родители, как ты говоришь, предпочитали тебе Эльзу. Это довольно просто задним числом добавить к тому чувству вины, которое у тебя уже есть и которое ты пытаешься проработать.

Он смотрел на нее, как ей показалось, с сочувствием и пониманием.

Эллен изо всех сил пыталась понять, что он имеет в виду, но в голове у нее все вертелось, и ей трудно было сложить одно с другим.

— Чего я только ни делала — ходила к психотерапевтам, психологам, читала книги. И все равно каждое утро просыпаюсь, видя перед собой ее лицо. Не могу от нее отделаться. Куда бы я ни повернулась, она там. Все постоянно нас сравнивают. Все хотят, чтобы была жива она, а не я.

Она поднялась.

— Я красила волосы, брови, толстела и худела, но она преследует меня везде, как проклятие!

— Может быть, тебе сделать пластическую операцию? Или татуировку на лице?

— Что? — пробормотала она, глядя на мужчину с гладким лбом и черными усиками.

— Понимаю, почему ты так на меня смотришь. Тебе кажется, что я сказал нечто совершено безумное. Я же говорю это для того, чтобы ты поняла — ты сосредотачиваешь внимание совсем не на том. Что, впрочем, вполне естественно. Между тем ты сама себе противоречишь. Ты считаешь, что я сошел с ума, хотя именно ты сама об этом заговорила. Однако ты не готова резко поменять внешность. И не надо этого делать. Но ты должна начать принимать свое положение. Ты не можешь изменить то, какая ты есть, но зато можешь начать воспринимать это по-другому. Некоторые вещи мы не в силах изменить.

Эллен уставилась на него.

— Ты что, спишь с моей мамой?

— Ха-ха! Нет, но она очаровательная дама, — ответил он с улыбкой.

Эллен снова села на стул и устремила взгляд на черный плинтус за спиной у доктора Хиральго.

— Когда я думаю о том дне, когда Эльза пропала, то вижу только маму. Папы там нет совсем.

После разговора с доктором Хиральго Эллен почувствовала себя совершенно разбитой. Во многом он был прав — но она ощущала это лишь интуитивно, потому что не могла вспомнить, что именно он говорил, когда пыталась восстановить в памяти их беседу.

Как и после предыдущего разговора, она поехала в Эстра Вилластаден. Но на этот раз не только для того, чтобы предаться тоске, которую так часто вызывали в ней мысли об отце. Прежде всего ей хотелось прояснить некоторые вопросы, связанные с Беа, — ведь именно здесь Эллен встретилась с ней в первый раз, и именно отсюда поступили жалобы. От одной мысли, что кто-то на нее пожаловался, Эллен начинало трясти от ярости.

Припарковав машину в начале улицы, Эллен еще долго сидела в ней, собираясь с духом. Как обычно, она достала телефон и залезла в интернет. Пока ни один из новостных каналов не озвучил версию об участии детей. После вчерашнего происшествия в Эрелу она уже не была так уверена, что дети не имеют отношения к убийству, однако это пока оставалось для нее под знаком вопроса. С другом стороны, она совершенно не понимала, с какой стати они напали на нее накануне вечером. Вопрос не в том, злые они или нет. Никто не состоит из зла на сто процентов. Между тем ее реально напугали агрессивные настроения в этой компании. Их мощь. Раз за разом она представляла себя посреди круга, когда ее обступили со всех сторон дети и подростки, и по спине тек холодный пот. Как далеко они готовы зайти?

Кароле, с которой она переговорила на обратном пути от доктора Хиральго, Эллен ни словом не обмолвилась о случившемся. Она сама выяснит, что происходит. Если она сообщит об этом, ее отстранят от дела и больше не разрешат работать.

По словам Каролы, которая, судя по всему, уже вернулась в строй, полиция разрабатывала версию о том, что один или несколько детей замешаны в деле или могли видеть нечто важное, однако она подчеркнула, что у них есть и другие предположения, о которых она ничего не может сказать.