Я поехала домой, злясь на себя, на Вешнякова и вообще навесь мир. Не успела я войти в квартиру, как зазвонил телефон. НедовольныйСашка, кото­рый собрался на прогулку, демонстративно ушел на балкон.

– Вы сговорились, что ли? – крикнула я емувдогонку, он даже ухом не повел. – Точно сговори­лись, – сказала я исняла трубку.

Звонил Сафронов. Он был потрясен известием о гибели Веры,что меня не удивило. Полчаса я уте­шала его, потом принялась выспрашивать, скакой стати в ночь убийства Никифоров остался ночевать у него. Оказывается, непервый раз оставался. Дру­зья любили перекинуться в картишки, собираласькомпания из четырех человек, Никифоров по-хо­лостяцки иногда ночевал, когдазасиживались доль­ше обычного, так было и в тот раз. У Никифорова алиби, кромеПетра, еще двое могут подтвердить, что он провел с ними вечер и часть ночи. ОтПетра поехал в офис. От Вешнякова я узнала, что первым забил тревогу все тот жеНикифоров, он несколько раз звонил Вере, но она не отвечала. Это показалось емуподозрительным, и он поехал к ней, стоял под ее дверью и названивал то надомашний, то на мо­бильный телефон, и слушал, как звонки раздавались в пустойквартире. Это здорово его напугало, он вы­звал милицию. Артем говорит, пареньочень нерв­ничал, что и неудивительно, просто обнаружить труп и то деломалоприятное, а если это твоя возлюблен­ная… Артему видеть Никифорова в ролиубийцы предпочтительнее, чем Тагаева, но алиби – это али­би. Петр дал понять,что Никифоров во всех несчас­тьях винит меня. Что он подразумевает под этим,еще вопрос, возможно, считает, что я убила всех тро­их. Кстати, имеет право.Я-то вот не стесняюсь пред­ставить его в роли убийцы.

Разговор этот умиротворения в мою душу не внес, и я вновьподумала: может, внять мудрому со­вету и в самом деле сидеть себе дома? Неуспела я дойти до входной двери, чтобы погулять с Сашкой хоть полчаса, телефонзазвонил вновь. Чертыхаясь, я сняла трубку, уже не ожидая от жизни ничегохорошего.

– Ольга Сергеевна? – Голос Валерии я узнала сразу,хотя она говорила очень тихо, скорее шепта­ла. – Я узнала о Верочке…

– Вы что шепчете, вам говорить неудобно? – Не то уменя было настроение, чтобы разводить политесы.

– Я… мужу вряд ли понравится… он считает… Никифоров былу него сегодня. Гена говорит, Павел сам не свой, его можно понять. Он считает,в мили­ции к нему отнеслись безобразно, кажется, его по­дозревают, и он думает,что виноваты в этом вы.

– В убийстве? – уточнила я.

– Что вы… то есть он считает, это вы их настра­иваете.

– Пусть считает, – разозлилась я.

– Я спросила у мужа, не встречался ли он рань­ше сАнной. Он очень рассердился на меня за этот вопрос. Знаете, у меня дурноепредчувствие, если честно, я сама не своя. Все как будто жду чего-то. Нас быловосемь человек на яхте, и трое уже погибли.

“Только этого не хватало, – с тоской подумала я, разглядываястену. – Сначала Петр, теперь Вале­рия. Почему бы ей не поделиться своимистрахами с близким человеком, с мужем, к примеру?” Навер­ное, я потеряла нитьразговора, потому что очень удивилась, когда она заявила:

– Он вас боится.

– Кто? – немного похлопав глазами, решила уточнитья.

– Убийца, – ответила Вера, чем повергла меня всостояние легкого шока.

– Очень интересно, – с трудом справившись сжеланием послать даму к черту, заметила я.

– Да, да. Не удивляйтесь. Так и есть. Я много думала обэтом. Смотрите, что получается: убили Анну. Вы, желая в этом разобраться, едетек Райзма­ну. Милиция его уже допрашивала, как всех нас. Но как только с нимпоговорили вы, он погиб. Потом вы поговорили с Верой, и в ту же ночь она погибла.

– Откуда вам известно, что я с ней говорила? –насторожилась я.

– Никифоров сказал моему мужу, а муж мне.

– Забавно, откуда это известно Никифорову?

– Так ведь она ему звонила. Верочка, я имею в виду. Онбыл у Петра, когда она позвонила и нажа­ловалась на вас. Он хотел отправиться кней, но Вера сказала, что это ни к чему, раз вы уже уехали.

– Подождите, она точно звонила после моего ухода?

– Так Никифоров сказал. Но вы меня не дослушали.Смотрите, что получается: после разговора с милицией он никого не трогал, а кактолько вы… Те­перь понятно? Он вас боится. У вас есть какая-то информация,которая в сочетании с информацией от других людей делает его существованиеопасным.

– Восхищена вашим умом, – скривилась я, – ноповерить в это мне трудно. Что такого могу я, че­го не может милиция?

– И все же я уверена, что все дело в этом. Убий­ства вконечном итоге направлены против вас.

– Тогда отчего бы убийце не ухлопать и меня, чтобы немучиться? Кстати, с вашим мужем я тоже встречалась, говорила с ним об Анне, ион до сих пор жив.

– Не шутите так, – обиделась Лера и торопли­вопростилась, а меня начала мучить совесть, чего я в самом деле напугалачеловека?

– Всех к черту, – заявила я громко, пытаясь за­глушитьдушевные сомнения. – Пусть идут в мили­цию со своими догадками, а не мненазванивают.

Я позвонила Петру.

– Никифоров действительно разговаривал с Верой? Чего жвы сразу не сказали? – возмутилась я.

– Так я… вы же не спрашивали… Если честно, это как-товылетело у меня из головы. – “С ума сой­дешь с этими олухами или в тюрьмусядешь”.

Мы наконец-то отправились гулять с Сашкой, но вечер на этомне закончился, мобильный ожил. Я решила, что прогулку портить не стоит и оттогоотвечать ни к чему, но звонившим на всякий случай поинтересовалась. На экраневысветился номер Алек­сея, и я поспешно ответила.

– Он согласен встретиться, – с места в карьерзаявил Алексей, имея в виду Тагаева.

Признаться, это несколько меня удивило.

– Моя просьба сложностей не вызвала? – бодрозаметила я.

– Все даже слишком просто. Это мне и не нра­вится. –Алексей так вздохнул, что я сочла необхо­димым его утешить:

– Может, он в моем лице нашу власть уважил?