— Но именно это вы и сказали, — бросил Николай через плечо. — Собирайтесь, прошу вас!

В который раз понимая, что спорить с супругом абсолютно бессмысленно, скользнула босыми ногами по мягкому ворсу, незаметно прошмыгнув к окну. Гул все нарастал, заполняя пространство уютной спальни.

Осторожно выглянула за полупрозрачную занавеску — и мигом отпрянула в спасительную тень, расслышав позади себя непререкаемо властное:

— Не смейте выглядывать в окно!

Однако, несмотря на запрет его сиятельства, кое-что мне все же удалось разглядеть. Широкая каменная дорога, обычно пополудни пестрящая позолотой карет и дорогим убранством экипажей, этим утром оказалась густо усыпана простыми людьми в изношенной одежде, свирепо выкрикивавшими враждебные фразы. Но прислушаться к ним господин Левшин не позволил, чуть мягче сообщив:

— В Петергофе сегодня неспокойно. Не стоит излишне провоцировать толпу. — Уже одетый в удобный дорожный костюм из мягкой коричневой шерсти, Николай Георгиевич несколькими магическими вспышками наспех возвращал безжалостно вырванные пуговицы. Закончив с одеждой, отодвинул кресло, предлагая мне занять свое место, после чего продолжил: — Ставни по всему дому закроют немедленно, запечатав внутреннюю жизнь особняка до восстановления спокойствия.

Бросив мимолетный взгляд в окно, он позволил себе на редкость нелицеприятное высказывание о происходящем, снова развернувшись ко мне:

— Похоже, бунта не миновать. — Поджатые губы выдавали недовольство чиноначальника. И даже мне было заметно: каждую минуту маркиз просчитывает возможные варианты, готовясь отвести нападение от цесаревича. — Прикажите своей камеристке собрать все необходимое: через два часа мы отправимся в поместье Левшиных, что в Шуваловке. Там очаг родовой силы, дом надежно укреплен.

Судя по голосу маркиза, он все уже решил, не оставив мне ни шанса для неповиновения.

— К тому же людям в тех местах хорошо известно, кто мы такие, — наш род многое сделал для окрестных деревень, навсегда заслужив их преданность. Мы выстоим, даже если это жалкое сопротивление перерастет в нечто большее.

— Нечто большее? — Резко задохнувшись от ужаса, я впервые осознала, о чем говорит Николай Георгиевич. Похоже, салонные слухи, столь скудно доносившиеся до классных комнат в Хвойном, готовились свершиться.

Я по-другому взглянула на своего, пусть и вынужденного, супруга, внезапно заметив в пролегших под глазами темных кругах печать смертельной усталости. Черты благородного лица едва ли изменились, но что-то в глубине карих глаз выдавало затаенную тревогу.

А ведь маркизу сейчас приходилось нелегко. На его плечах лежала не только защита самого цесаревича, но и сохранение имперской власти в Старороссии. И пусть огненный маг не позволял чувствам найти выход, но он, как и все, был человеком, нуждающимся в тепле не меньше прочих.

Перешагнув через ущемленную гордость и забыв о недавнем разногласии, мягко коснулась ладони мужа, спросив дрогнувшим голосом:

— Неужели ваши худшие опасения грозят исполниться?

Господин Левшин устало потер виски, выдав этим простым жестом тяжелую бессонную ночь.

— Вам следует знать, Ольга: многие из изменников, присутствовавших вчера на кораблях, уже мертвы, — холодно сообщил он, всем своим видом давая понять, что жертв может оказаться гораздо больше, если потребуется. — Кто-то погиб во время сражения, другие казнены рано утром. Но считать проблему решенной пока рано.

Смяв белоснежную салфетку, огненный маг с ненавистью в голосе продолжил:

— Среди народа пущен слух о том, что старый император почил, а молодой цесаревич едва ли удержит престол. В свете бедственного положения государственной казны и раздора внутри высокородных семейств, которым последние смерти не добавили любви к августейшему дому, разгорается сила, готовая смести гораздо больше, чем один лишь императорский престол. Боюсь, нам с вами ничего не остается, как покинуть Петергоф до предстоящего бала. За это время уличный бунт будет подавлен, престолонаследник определится с невестой, и, надеюсь, все встанет на свои места.

Каждое слово маркиза казалось правильным и понятным, кроме одного…

— Но как же мой отец? Я не могу уехать из города, бросив его здесь! — Помня, как вчера ночью в бесчувственно лежащем на моих руках теле едва теплилась жизнь, надеяться на чудо не приходилось. И все же, если оставалась хотя бы малейшая возможность спасти его, я должна ею воспользоваться. — Прошу вас, позвольте мне остаться, чтобы ухаживать за ним!

— Ни в коем случае! — незамедлительно откликнулся огненный маг. — Обещаю вам: вы сможете навещать графа Ершова, как и сам Петергоф, в моем сопровождении едва ли не каждый день. К тому же герцог Соколов напрочь отказался покидать стены императорского госпиталя до полного выздоровления зятя. Но вам находиться здесь слишком рискованно.

Дед останется вместе с отцом? Волна глубокой благодарности затопила мое сердце, потому как я отчетливо понимала, чего стоило ему это решение. Многолетнее, урывками — исключительно по необходимости — их общение с отцом заметно испортило и без того плохие отношения. А после смерти матери контакта не стало вовсе. Но сейчас… Герцог Соколов поступал единственно верным образом, оставаясь для меня образцом во всем.

Пришлось согласиться с его сиятельством, позволив ему усадить меня за стол. Завтрак подали без промедления, но по тому, как старательно прислуга отводила глаза, поняла: маркиз рассказал мне не все.

— Ваше сиятельство… — Подождав, пока девушка покинет комнату, настойчиво взглянула на супруга, тут же поправив себя: — Николай, что произошло?

Дожевав отрезанный кусочек бекона и запив его чаем, господин Левшин промокнул губы салфеткой.

— Ввиду тревожных событий, случившихся накануне, пришлось задержать дворецкого, служившего в доме последние пять лет. Сегодня поутру его казнили вместе с остальными изменниками. — Маркиз говорил об этом обыденно, и только по крепко сжатым вокруг чашки пальцам я поняла: огненному магу это признание дается нелегко.

Понемногу становилась понятной чрезмерная подозрительность супруга: вряд ли он ожидал предательства от человека, столь приближенного. А ведь всего пару дней назад на него напали в доме женщины, делившей с ним постель, и если к этому добавить происшествия с некромантом…

Едва ли стоило обманываться в том, чтобы маркиз позволил себе хотя бы кайлю доверия в мой адрес. Да и кто я для него? Дочь предполагаемого изменника? Навязанная глупыми законами морали жена? Или же та, кто вонзит клинок в спину, когда он не будет того ожидать?

Нет, требовать в такой сложный момент от господина Левшина доверия было бы крайне недальновидно. Впрочем, с учетом обстоятельств заключенного договора, скорее всего, этому уже не суждено случиться. Осознание безвыходности наших с маркизом отношений внезапно обрушилось на плечи тяжелым грузом, испортив и без того дурное настроение.

Завтракали молча. Быстро расправившись с воздушными пышками, поданными вместе с сочными фруктами, я наскоро запила все уже успевшим немного остыть теплым чаем. И, дождавшись разрешения его сиятельства, встала из-за стола: