- Да успокойся ты.

- Убери… свои… грабли! – рычал покрасневший от натуги Елисей.

Ярость с такой силой клокотала в душе, что Лиса почти не ощущал ни сковывающих движений, ни нехватки воздуха. Он даже боли не чувствовал от ударов в данный момент и пытался всеми силами освободиться от, казалось бы, тщедушного друга.

Кожа Марка побелела местами от напряжения, а пот градом катился по лбу. Досталось кухне и ни в чем не повинной утвари, за которую потом им придется платить. Разъярённый до крайности Канарейкин себя уже не контролировал. Он орал что-то о бабах и том, как его все это достало. Половину речи было просто не разобрать, поскольку он представлял собой просто сумасшедший поток слов. На самом деле Лиса сам не думал, что способен взбеситься до такой степени.

И все из-за чего? Из-за одной неосторожно брошенной фразы? Она устала от него – прозвучало так, будто Елисей ее каждодневно доставал собой. Навязывался, терроризировал своим присутствием, и она больше не смогла молчать. А после еще посмела заявить, что любила его. Сначала молчала о той ночи, хотя прекрасно знала и видела, как он сходил с ума. Потом прикрылась любовь и теперь такое.

Да к черту этих баб, чтобы Елисей в них вообще понимал.

На самом деле Елисей не собирался разрушать дом. Так, ударил парочку раз по столу, разбив в кровь руки – не более. Если бы не дурацкая фраза Марка, брошенная им в ту секунду, когда он появился на пороге:

- Баба таки бросила? Ничего, иногда полезно быть на вторых ролях, мамочкин сынок.

Эти слова, сказанные ехидным голосом, стали настоящим триггером, который сработал очень эффективно – он распалил, едва начавший затухать, костер всего пару секунд. Лиса сам не понял, как бросился на лучшего друга и схватил того за грудки. А дальше красная пелена. Они сцепились точно дикие звери, пытаясь побороть друг друга и расходуя весь подскочивший в крови адреналин в этой борьбе. Казалось весь дом за секунды пропитался тестероном, в воздухе словно витали заряженные частички и грозили вот-вот полыхнуть. Все копившееся напряжение от непонимания и незнания вырвались наружу вместе с гневом. Марк пытался заставить его выпустить ярость и у него это отлично получилось.

Лиса дернулась в очередной раз, злобно рыкнув, но Тасманов не зря тренировался собственным дедом. Марк усилил напор, дожидаясь, когда у него кончаться силы. Однако не рассчитал одного – успокаиваться Елисей и близко не собирался. Собственные эмоции давали ему силы, потому он попросту перекинул друга через себя прямо на твердую землю, выбиваю дух.

- Бл*ть! – задохнулся Тасманов хрипло, хватаясь ртом воздух и на секунду теряя ориентацию в пространстве. Кто-то рядом кричал, просил их прекратить и требовал разнять их.

- Я тебе не «маменькин сынок»! - рявкнул Лиса, схватив друга за ворот свитера, отчего ткань опасно затрещала. – Понял?!

- Да, - выдохнул с трудом Марк, обхватив его запястья и сверкнув синим взглядом, глядя ему прямо в глаза. – Ты мамкин слюнтяй!

И ударил ногой по голени, с трудом извернувшись. Они покатились по земле, собирая собой пожухлые прошлогодние листья, желтую траву и всю грязь. Рядом раздался девичий испуганный крик и показались девичьи розовые кроссовки в поле зрения Елисея. Но он быстро забыл о них.

Перепачкавшись с ног до головы и поскальзываясь, с переменным успехом боролись друг с другом, пока кто-то не обрушил на них поток ледяной воды. Оба парня замерли, а после чьи-то сильные руки подхватили их и столкнули лба с такой силой, что в голове помутилось. Перед глазами заплясали цветные круги и Кира вскрикнула в ужасе:

- Антон!

- Успокоились, твою мать! – рявкнул Татошка, удерживая двумя руками мокрых и ошарашенных Марка с Елисеем. Они даже не сразу поняли, кто их разнял и что тут происходит. Только после заметили совсем рядом перепуганную Милану, которую видимо едва не снесли с ног.

Тасманов с Канарейкиным тяжело дыша, уставились в начале друг на друга. Затем на разъярённого Антона, чей взгляд потемнел. Он все еще крепко удерживал их за одежду и стоя прямо на пути к Милане, а рядом валялось пустое ведро. До Елисея дошло, что девушка едва не пострадала в их драке и на смену ярости, окончательно ушедшей в пустоту, появилось сожаление. Боярышникова смотрела на ни огромными глазами и немного дрожала, а остальные присутствующие молчали.

- Прости Мил, - выдохнул Лиса с трудом, почувствовав, как брат легонько тряхнул его.

- Да, прости, - с трудом выдавил Марк и недовольно шикнул, когда Антон дернул его свитер. – Прекрати меня дергать, успокоились мы!

- Потому что вы дебилы! – огрызнулся Татошка, отчего они с Елисеем поморщились. – У вас мозгов что ли нет?! Вы ее едва не сбили!

Для обычно спокойного Антона такая реакция была просто удивительной. Он так орал, что стыдно стало не только подравшимся парням. Елисей раньше никогда не думал, что младший брат способен испытывать такие эмоции. Лишь раз, когда Марк с Настей попали в аварию и он в бешенстве обвинил Тасманова. Резко отпустив обоих, Антон повернулся к Милане и схватил ее за плечи, невольно ощупывая.

- Все нормально? Нигде не задели?

Марк приподнял бровь, а Елисей открыл рот. Стоило Боярышниковой качнуть головой, как Татошка словно очнулся и тут же отскочил от девушки, недовольно буркнув:

- И нечего вообще к дерущимся болванам лезть! В следующий раз спасаться сама будешь, дурная, - отвернулся, двинувшись в сторону веранды мимо удивленных родителей.

После такой вспышки Елисею лучше не стало, но хотя бы внутреннее давление отпустило его. Охнув от боли в боку, он покосился на довольного собой Тасманова и закатил глаза, пихнув друга в плечо.

- Че? – проворчал тот, потирая ушибленное место.

- Не гиень, но спасибо. Стало лучше, - усмехнулся и бросил взгляд туда. Где собрались их семьи. Алисы видно не было, однако Лиса решил не беспокоится. К тому же он выцепил внимательным взором широкоплечую фигуру Михаила, отделившуюся от толпы и дернул плечом, услышав слова Марка:

- Не вернешься?

- Да нафиг, - буркнул, отворачиваясь и улыбнулся беспечно. – Пошли есть уже. После хорошей драки появляется аппетит и жажда жизни!

- Ну да, ну да…

Оставшийся день прошел относительно спокойно.

Несмотря на тоску и боль от собственного принятого решения, Алиса старалась веселиться по-настоящему, игнорируя редкие задумчивые взоры со стороны родителей двух семей. Хватило того часа, что она провела в их домике с Миланой и проплакала в подушку. Больше Ежова рыдать из-за Канарейкина не собиралась, хотя чем ближе подбирался день возвращения, там острее Алиса ощущала панику.

Им ведь придется еще вместе работать, участвовать в шоу. Это возможно?

- Подрались, теперь в десны целуются. Вот оно - мужская дружба, - мурлыкнул Павел, сидя за столом рядом с Ярославом и наблюдая за тем, как Марк смеется рядом с Елисеем. Алиса невольно задержала взгляд на парнях, залюбовавшись улыбкой парня, но вовремя одернула себя и отвернулась.