Отыскать нужный «шатер» – а вернее, собственную броню в нем – не составило труда. В пару съемных приборов были встроены поисковые маячки, которые работали в обе стороны: можно было найти как их с помощью брони, так и, при некоторой сноровке, броню с их помощью. Обратный эффект работал на очень небольшом расстоянии и давал значительную погрешность, но в нынешних обстоятельствах это не волновало. Ну а куйки тем более не доставляли проблем, потому что начбеза они просто игнорировали.

А вот отсутствие рядом с броней Василисы оказалось для мужчины очень неприятным сюрпризом. Ругнувшись, но не делая поспешных выводов, Захар начал поиски с обхода лагеря.

Ушло на это больше часа. Смотреть на куйков и, главное, женщин, зная, что из себя представляют окружающие существа и эти несчастные, было противно до тошноты. Еще противнее – спокойно проходить мимо. У Гаранина отчаянно чесались руки взять какую-нибудь пушку потяжелее и помощнее, вроде штурмовой плазменной системы с поэтичным названием «Забава», и выжечь до основания все это гнездо. Парой выстрелов превратить окрестные скалы в спекшиеся покатые холмики с наполовину выкипевшим озером посередине, чтобы нельзя было даже примерно определить, существовало ли тут когда-то хоть что-то живое.

Только начбез прекрасно понимал бесплодность этих мечтаний. Даже не из-за отсутствия «Забавы». Просто никто никогда не отдаст приказа на уничтожение эндемика чужой, имеющей свое разумное население планеты, каким бы мерзким все это ни выглядело со стороны. И устраивать подобный геноцид без приказа полковник тоже не стал бы, потому что не положено. Уставом, инструкциями и все тем же вбитым с учебки правилом «не лезь на чужую планету со своими законами».

Но с каждой минутой поисков правила эти становились все более размытыми, а желание вырезать человейник под корень – объемным и материальным.

Несколько раз Гаранин возвращался к шатру, надеясь, что умудрился разминуться с Василисой. И, оказывается, правильно делал, потому что именно там он ее и нашел.

Он вообще-то изначально пообещал себе не ругаться на нее, понимая бесполезность всех упреков, пусть и очень хотелось. Однако, когда начбез увидел, в каком она состоянии, малейшее желание ругаться пропало, смылось тревогой из-за неожиданной истерики и – облегчением. Потому что это точно была она, Васька, а не безмозглый ходячий инкубатор.

И только потом пошли остальные эмоции. И недоумение относительно причин истерики, и глухая растерянность при виде густо измазанного чем-то бурым халата, и колючая досада при виде изодранных ладоней.

Последнее Гаранина искренне возмутило. Василиса сама маленькая, хрупкая, пальчики – чуть не в три раза тоньше его собственных, явно непривычные к такой дикой жизни; ну как вообще можно с ними так обращаться? Кто это сделал?

И что вообще произошло?!

Последний вопрос был самым важным, но ответа на него пришлось ждать довольно долго, истерика получилась продолжительной. За это время Гаранин успел голову сломать, пытаясь догадаться, что именно случилось. И, как оказалось, в своих предположениях Захар был не очень-то далек от истины: она действительно успела выяснить, что аборигены – совсем не люди.

Успокоившись, женщина сбивчиво рассказала, куда успела влезть за время его отсутствия, и дала понять, что о собственном любопытстве, невзирая на последствия, не жалеет. И полковник не знал, чего ему хочется – связать ее и спрятать понадежнее или придушить, раз уж она так упорно стремится к неприятностям.

Ну как с ней такой разговаривать? Как объяснить, что ведет себя как глупый ребенок, если ее, как ребенка, скука страшит сильнее смерти?

Но Гаранин своевременно вспомнил собственную умную мысль о пользе молчания и решил не повторять предыдущую ошибку. Сменил тему.

Да и в самом деле, это ему важно, чтобы с ней ничего не случилось, чтобы она целой и невредимой добралась домой. Значит, именно его долг это обеспечить.

Рассказ о полученных сведениях у Гаранина вышел сухим и кратким, без подробностей, но я все равно порадовалась, что в животе совершенно пусто и рвота мне не грозит. Зато понимание, среди кого мы находимся и какой участи счастливо избежали, подстегивало и придавало сил поспевать за уверенным шагом начбеза.

Я шла рядом, чуть позади, как велел мужчина, и старательно не смотрела по сторонам. Куйкам, конечно, плевать на выражение моего лица, но все равно не хотелось брезгливо кривиться при взгляде на них. Никак не получалось отвязаться от мысли, что вот это – люди. Странные, непонятного уровня развития, но – люди. Да мне Нурий даже почти понравился! Вот и как теперь с этим жить?!

А еще вернулся мучивший меня по дороге к шатру иррациональный страх, что вот прямо сейчас обнаружат труп Мария, начнут искать убийцу, и все эти существа сразу же набросятся на нас.

Гори оно все во вспышке сверхновой! Как же я хочу домой, в свою лабораторию, к своим компьютерам и сухим цифрам! Не зря я никогда не любила биологию, она не только мерзких насекомых изучает, но и тварей куда более противных…

Мы почти успели уйти. Правда, проблемы начались совсем не там, откуда я их ждала.

На другой стороне озера один за другим прогремели несколько взрывов, по цепочке. Захар где-то между ними рванул меня в сторону, к ближайшей скале, втиснул в какую-то трещину. Дышать стало нечем, в спину и бока впились бесчисленные острые края камней, но возмущенное шипение я сдержала: Гаранин вообще-то мне жизнь спасал!

Канонаде за озером ответила пара взрывов с нашей стороны. По ушам словно хлопнули чьи-то тяжелые пухлые ладони.

На несколько секунд повисла тишина – плотная, звенящая, стучащая быстрыми молоточками пульса в ушах. Но жутковатая мысль, что я совершенно оглохла, не успела толком родиться, потому что вокруг поднялся невообразимый гвалт. Тишину разорвали сотни, тысячи голосов, слившихся в единый гул. Лагерь взбурлил, забегали все и разом, без какой-либо цели и системы.

Прямо на моих глазах – я могла наблюдать за происходящим через плечо Гаранина – мечущийся, словно обезумевший арений раздавил пару столь же невменяемых куйков.

Я шумно сглотнула, чувствуя горечь во рту и сухость в горле.

– Захар, что происходит? – прошептала сдавленно.

– Похоже, люди устроили диверсию. Кажется, удачно, – через плечо сообщил Захар.

Звука выстрела через пару секунд после этого я не слышала, зато увидела, как один из куйков, бежавший прямо на нас, запнулся на ровном месте, когда на его груди распустился черный цветок прожженной раны, и, нелепо всплеснув руками, рухнул под ноги своих сородичей. Полковник по одному ему понятной примете решил, что этот тип опасен лично для нас.

В отсветах разбросанных по всему лагерю светящихся камней паника куйков напоминала не то безумную пляску языческих времен, не то разгул демонов из христианских мифов.

Я запоздало сообразила, что готовиться к нападению лично мне не надо, потому что вернулся полковник и от меня больше ничего не зависит. Значит, можно зажмуриться, уткнуться лбом в загривок мужчине и просто ждать.