— Ну хорошо, что же произошло не так? — спросилУлэф. — Тиниэн пытался поднять дух талесианца, как же он пробудил этутварь?

— Наверно, он по ошибке открыл не ту могилу, —ответила Сефрения. — Некромантия — опасное искусство. Когда земохивторглись в Эозию, Азеш послал с ними своих тварей, вот Тиниэн и поднял одну изних.

— Что с ним теперь случилось?

— Магическое соприкосновение с этой тварью повредилоего мозг.

— Но он поправится?

— Не знаю, Улэф, я действительно не знаю.

Берит и Кьюрик закончили раскидывать палатки и Спархок сУлэфом перенесли пострадавших в одну из них.

— Нам нужно развести огонь, — сказалКьюрик. — А это сегодня боюсь будет не просто, и сухих дров в запасе почтисовсем нет. А они промокли и замерзли.

— Ну, и что же нам делать? — спросил Спархок.

— Что, что? Вот, думаю.

К полудню возвратился Телэн, везя за собой расхлябаннуюдвуколку.

— Это самое лучшее, что я смог найти.

— Ты что, украл ее? — спросил Кьюрик.

— Нет, купил, зачем мне нужно, чтобы крестьяне гонялисьза мной.

— На какие деньги?

Телэн лукаво взглянул на кожаный кошель, висящий на поясеотца.

— У тебя сбоку не полегчало, Кьюрик?

Оруженосец выругался и взглянул на кошель, на дне которогобыл сделан небольшой надрез.

— А вот это то, что мне не понадобилось, — добавилТелэн, подавая ему небольшую горстку монет.

— Ты что, и правда обокрал меня?

— Ну подумай хоть немного, Кьюрик! Ведь Спархок и всеостальные в доспехах и их кошельки там внутри, только до твоего я и могдобраться.

— А что там, под этим тряпьем? — спросил Спархок,указывая в кузов телеги.

— Сухие дрова, — ответил мальчик. — У этогофермера их огромные залежи в сарае. И еще я прихватил с собой несколько кур. Яне крал тележки, приходится с сожалением это признать, но я постаралсяскомпенсировать это дровами и курами. Да, кстати, имя этого фермера Ват. Когдая был за дверью пивной прошлой ночью, мне показалось, что кто-то говорил о нем,что он мол, может оказаться зачем-то нужным.

Дождь стал слабее с озера задул порывистый ветер. Кьюрик иБерит развели огонь рядом с палатками и натянули на шестах полотно, чтобызащитить огонь от дождя, наклонив его так, чтобы все тепло шло в палатку, гдележали раненые рыцари.

Улэф вышел из палатки, накинув на широкие плечи плащ. Онсмотрел на небо.

— Похоже дождь заканчивается, — сказал онСпархоку.

— Будем надеяться. Под дождем мы никак не сможемположить их в эту телегу.

— Да, дела идут не слишком хорошо, печально проговорилУлэф. — Три человека вышли из строя, а мы все так же далеко от Беллиома.

Прибавить к этому было нечего.

— Пойдем посмотрим, как дела у Сефрении, — сказалСпархок Генидианцу.

Они обошли костер и вошли в палатку, где маленькая женщинасидела рядом с раненными.

— Ну как они? — спросил Спархок.

— С Келтэном все скоро будет в порядке, — ответилаСефрения, натягивая на рыцаря красное шерстяное одеяло. — У него и раньше,бывало, кости ломались, но все скоро заживало. Я дала кое-что Бевьеру, этодолжно остановить кровотечение. Больше всех меня беспокоит Тиниэн. Если несделать что-нибудь сейчас же, то его разум угаснет.

— Ну-уу, — Спархок рассеяно пожал плечами, —может ты сможешь что-то придумать?

— Я все время думаю об этом. Мозг — гораздо болеетонкая вещь, чем тело и надо быть очень осторожной.

— Что же все-таки случилось с ним? — спросилУлэф. — Я не совсем понял, что ты сказала раньше.

— В конце заклинания он был полностью открыт для этойтвари из холма. Мертвые, обычно просыпаются медленно, поэтому всегда есть времясоздать для себя защиту, а это существо не до конца мертв, поэтому вышелраньше, чем Тиниэн успел защититься, — она посмотрела на пепельно-сероелицо дейранца. — Пожалуй единственное может помочь ему. Придетсяпопробовать, все равно ничто другое не спасет его разум. Подойди сюда, Флют.

Девочка поднялась. Ее босые ноги по-прежнему были испачканытравной зеленью.

— Какая бы грязь не была кругом, — отсутствующезаметил Спархок, — ее босые ноги всегда испачканы только этой травнойзеленью.

Флют, мягко ступая, подошла к Сефрении и вопросительнопосмотрела на нее.

Сефрения что-то произнесла по стирикски.

Флют кивнула.

— Хорошо, сэры Рыцари, — сказала Сефрения, —сейчас вам здесь делать нечего, вы будете только мешаться.

— Ладно, мы подойдем снаружи, — немногосконфуженный безапелляционным тоном Сефрении, сказал Спархок.

— Буду весьма признательна.

Рыцари вышли из палатки.

— Она может быть очень строгой, — заметил Улэф.

— Да, когда замышляет что-то серьезное.

— Она всегда так обходится с вами, Пандионцами?

— Да.

Тут они услышали доносящиеся из палатки звуки свирели Флют.Мелодия напоминала ту, что она играла в порту в Ворденаисе, чтобы отвлечьвнимание солдат церкви. Но неуловимые отличия делали ее совсем другой. Сефрениягромко и властно заговорила по стирикски. Палатка засветилась золотистымсиянием.

— Никогда раньше не слыхал этого заклинания, —сказал Улэф.

— Нас учат только тому, что нам знать необходимо. Асуществует еще множество заклинаний, о которых мы и не подозреваем, —Спархок помолчал и громко окликнул: — Телэн!

Мальчик высунул голову из другой палатки.

— Что? — спросил он решительно.

— Иди сюда, я хочу поговорить с тобой.

— Вот сам и иди сюда, внутрь, там мокро.

Спархок вздохнул.

— Слушай, Телэн, иди сюда, и, ради Бога, не спорь сомною по каждому поводу, когда я прошу тебя что-нибудь сделать.