— Самолет заходит на нас со стороны солнца! — разорвал тишину выкрик сигнальщика с правого борта.

— Воздушная тревога!

Ревя мотором, самолет заходил на позицию атаки.

Судорожно задергался «шприц» зенитного пулемета, озарилось багровыми вспышками дуло зенитки. Но вибрация корпуса мешала точно навести орудия на цель.

Под крыльями самолета заплясало белое пламя, крупнокалиберные пули градом посыпались на подлодку. Один из зенитчиков застонал и рухнул на палубу. Второй медленно осел на колени. Пулеметчики дружно ткнулись лбами в настил. Сильный удар сбил командира с ног; он закрыл лицо руками, и кровь засочилась сквозь пальцы.

Самолет, снизившись, пронесся совсем близко над субмариной. На нее вновь сверкающим дождем полетели гильзы. Зенитчик из второго расчета ринулся куда-то вперед. Его предплечье обвисло, из рукава кожаной тужурки потоком лилась кровь. На носу он развернулся и застыл как вкопанный, глядя безумными глазами на приближающийся самолет. Воздух опять затрясся от пулеметной очереди, и горячая волна, приподняв зенитчика, швырнула его за борт. Последнее, что он увидел, — надвигающуюся стеной и мерно колышущуюся воду…

Еще три раза самолет с бешеной скоростью падал на подлодку, поливая ее огнем из бортового оружия. Пилот устало откинулся на заголовье бронеспинки и с горечью подумал, что у него не осталось больше бронебойно-фугасных бомб наружной подвески. Он повернулся к стрелку, не сводившего глаз с длинного ствола пулемета, выбрасывавшего смертоносные огненные сгустки, и показал ему большой палец. Через несколько минут очереди смолкли, бомбардировщик развернулся и скрылся в облаках.

Выбравшийся первым на мостик врач содрогнулся и какое-то время стоял, обессиленный, навалившись всем телом на поручень. Кровь гулко стучала в висках, по подбородку стекала струйка слюны, голова беспомощно болталась взад-вперед. Он понял, что командир своим грубым намеком спас ему жизнь. Врач издал горлом булькающий звук, с трудом сдерживая рвотный позыв. Рядом двое машинистов с мертвенно бледными лицами перебрасывали через леер трупы. Ординатор скрипнул зубами от отчаянья. Все офицеры, кроме инженер-механика, погибли, и ему не оставалось ничего другого, как, используя довольно скудные навигационные знания, приобретенные за время занятий парусным спортом, попытаться довести лодку до базы.

Под спасительным покровом ночи субмарина достигла Бреста. Утром морской воздух был прозрачен и чист. На синем небе ласково улыбалось солнце, а стоявший на пирсе командующий флотилией был сосредоточен и хмур. Когда сигарообразный корпус подлодки коснулся форштевнем причала, он досадливо повел подбородком и отвел взгляд в сторону. Капитан 3-го ранга считался одним из наиболее рьяных поборников превращения подводных лодок в «ловушки для самолетов»…

Гул моторов в темном небе над Роттердамом постепенно усилился, на землю вместе с гирляндами осветительных ракет посыпались бомбы. Истерично залаяли зенитки, выбрасывая вверх снаряд за снарядом, заметались лучи прожекторов, скрестившихся в вышине на шедшем в пике бомбардировщике. По бокам вспыхнули разрывы, и пылающий самолет, разваливаясь на куски, рухнул вниз.

Первыми к месту падения прибежали зенитчики, вставшие в позе победителей возле обгорелого остова самолета. Затем подъехали грузовики, и офицеры одного из наиболее засекреченных подразделений ВВС, морщась от запаха сгоревших трупов, принялись искать шифровальные таблицы и карты. Остатки непонятного прибора не представляли для них особого интереса. Они приняли его за высотомер оптического типа и на всякий случай захватили с собой. В Управлении военно-технических разработок министерства авиации далеко не сразу поняли, какой ценный трофей, названный по месту находки «роттердамским прибором», попал им в руки. Аппарат оказался радаром, действовавшим на сантиметровых волнах.

С весны 1942 года командиры подлодок постоянно докладывали об участившихся ночных атаках с воздуха. Цифры потерь стремительно росли. В июле — декабре англо-американские самолеты топили по 10–11 лодок в месяц. Их массовая гибель была вызвана применением союзниками локатора нового типа.

Незадолго до начала войны в Германии были созданы первые радиолокаторы. Из-за слишком больших размеров использовать их можно было только на судах типа «линкор», «крейсер» и «эсминец», а также батареях береговой артиллерии. Однако хорошие технические данные позволяли с помощью этих установок легко и быстро определять местонахождение вражеских кораблей в Атлантике. Данное обстоятельство побудило сотрудников Управления вооружений и военной экономики ОКВ временно отказаться от дальнейших разработок в этой области.

Тревогу у офицеров штаба подводного флота вызывал не только «роттердамский прибор». Корабли сопровождения союзников уже были оснащены реактивными бомбометами «Хедгеног», способными в течение секунды обрушить на всплывшую подлодку 24 15-килограммовых снаряда.

В качестве ответной меры в Германии сперва создали прибор раннего оповещения «Метокс», которым с августа 1942 года оснастили все подводные лодки. Вскоре его заменили локатором более совершенной конструкции, но обладавшим электромагнитным полем. Исходившие от него импульсы позволяли точно определить местонахождение субмарины. Тогда в штабе Деница вспомнили, что в системе противовоздушной обороны широко использовались аэростаты, и решили действовать аналогичным образом. С подводных лодок стали запускать обшитые станиолем баллоны, создающие помехи вражеским радиолокаторам.

Летом 1942 года был принят на вооружение усовершенствованный вариант торпед на электрическом ходу «Лут». Чуть позже в специализированной лаборатории разработали опытный образец электрической торпеды «Цаункёниг» («Крапивник»), не оставлявшей пузырчатого следа и реагировавшей на гул винтов корабля-жертвы. Еще через некоторое время в Третьем рейхе приступили к серийному производству этих подводных снарядов.

Дениц и его окружение по-прежнему надеялись добиться коренного перелома в боевых операциях на коммуникациях союзников в Атлантике путем увеличения количества находящихся в боевом строю субмарин и значительного улучшения их тактико-технических данных.

Наметился третий этап подводной войны.

«У-156», вспенивая форштевнем темную воду, сноровисто шла к отведенному ей квадрату в Южной Атлантике и незадолго до заката приблизилась к западноафриканскому мысу Пальмас. Солнце опускалось все ниже и ниже и вскоре коснулось пылающим краем легких облачков. В бортовом журнале скупыми точными словами описывалось появление самолетов в Бискайском заливе и принятие на борт дополнительного запаса горючего и пресной воды. Никаких других особых происшествий в нем отмечено не было. Капитан-лейтенант Хартенштейн окинул критическим взглядом последнюю страницу, захлопнул журнал и стал подниматься по трапу на мостик. Он с наслаждением вдохнул свежий воздух с характерными запахами морской травы и рыбы, и его настроение улучшилось. Тут стоявший сбоку сигнальщик радостно выкрикнул: