Марина уже не знала, как избежать ненавистных касаний. А ведь ей еще придется ехать, прижимаясь к нему почти вплотную.

Слава, наконец, занял свое место, усевшись перед ней.

Перед тем как надеть шлем, он обернулся:

— Обними меня очень крепко и не отпускай.

Марина кивнула и, нехотя, обвила руками его талию. Заставить себя прижаться плотнее она не могла. Даже страх не помогал.

Слава сорвался с места. Шум мотора и свист воздуха на какое-то мгновение оглушили. Марина едва не упала от неожиданности. Вцепилась в рубашку Славы, надеясь, что не порвет ее, как Дагмар разорвал ее кофту.

И снова она думает о нем! Даже сейчас!

Марина заставила себя отвлечься. Сосредоточилась на том, чтобы наслаждаться поездкой и при этом не упасть. И сохранять между ними дистанцию. Слава гнал по освещенным закатным солнцем улочкам, и в какой-то момент Марина начала расслабляться.

Все здания казались залитыми жидким золотом. В Логовце это выглядело особенно красиво. Здесь было огромное количество старых зданий, больше похожих на крошечные замки и крепости. Освещенные солнцем, они странным образом оживали. В воздухе разливался свежий, чуть горьковатый аромат осени.

Марина вертела головой, стремясь ухватить как можно больше подробностей, завладеть каждой тайной, скрытой за розоватыми стенами.

Неожиданно городской пейзаж сменился плотными рядами деревьев по обе стороны от дороги. Воздух здесь был прохладнее, в нем чувствовался запах леса. Насыщенные ароматы хвои. Влажная от тумана дорога извивалась темной змеей. Куда они едут? Марина узнала поворот на кладбище, но Слава его проехал. Он мчал все дальше и дальше, а Марину накрывало дурное предчувствие. Что за свидание такое, что он увозит ее из города? Похоже, в шутку брошенные Лильке слова, могут оказаться пророческими.

Неожиданно Слава круто повернул, сбрасывая скорость и выезжая на теряющуюся в зарослях тропинку. Он остановился у старого трухлявого пня, обросшего со всех сторон бородавками-грибами.

Марина тут же слезла с мотоцикла, чувствуя, как дрожат колени. А ведь еще возвращаться обратно.

Слава снял шлем:

— Ну, как? Понравилась поездка?

Марина тоже стащила с головы шлем и с наслаждением вдохнула лесной воздух. Едва аромат хвои, сырой земли и прелых листьев достиг ее носа, она поняла, что чувствует запах Дагмара. Как будто он снова стоял за спиной и собирался сделать то, что она никогда не сможет забыть.

Марина даже обернулась. Позади стояли лишь пушистые ярко-зеленые ели. Они тянули к Марине свои блестящие от туманной мороси лапы и загадочно поскрипывали, как будто перешептывались между собой на одном им понятном языке. Обсуждали что-то важное и смеялись над теми, кто не может понять ни слова.

От досады Марина сжала губы. Вся эта безумная мешанина в голове грозила свести с ума. И хуже всего было то, что она уже не могла с уверенностью сказать: в своем ли уме она сейчас, или процесс уже запущен.

Осознав, что Слава ждет ответа, она поежилась:

— Не обижайся, но я с ужасом думаю о том, что придется возвращаться обратно.

Слава вдруг подошел к ней и обнял за плечи:

— Если ты боишься, можешь переночевать у меня. Я ближе живу.

Марина попыталась скинуть его руки, но Слава вцепился в нее, как клещ. Вроде бы ничего такого, парень обнимает девушку, но Марине казалось, что происходит что-то ужасно неправильное. «А когда на тебя кончал незнакомец, ты так не считала?» Противный внутренний голос никак не желал униматься и только добавлял сумбура в ее душу.

— Спасибо, Слава, но пожалей себя. Я храплю, и все твои соседи прибегут жаловаться. — Она попыталась свести все к шутке.

Вот только Слава решил упорствовать до конца:

— Я смогу пережить твой храп. — Он смотрел на нее преувеличенно серьезно, сдвинув брови и сосредоточив взгляд на губах.

Марина отвернулась:

— Мы так и будем об этом спорить? Или ты покажешь мне свой невероятный сюрприз?

— Да, пошли. Здесь уже не проехать. Идти придется минут десять.

Марина была согласна идти хоть час, лишь бы он перестал говорить!

«Понравилось, когда с тобой не церемонятся? Да-а-а, псих, утащивший тебя в башню, много не разговаривал. Сделал то, что хотел, использовал тебя по прямому назначению без лишней болтовни.»

Чертов внутренний голос никак не желал униматься! Кожу снова обожгло, стоило вспомнить, как он к ней прикасался, как отвешивал унизительные шлепки, а потом мял грудь. Как сжимал шею и облизывал рану. Вместо омерзения, она почувствовала, как все тело обволакивает лихорадочный жар. Грудь снова налилась тяжестью, соски начали болеть, напрягаясь под тонкой тканью. Они терлись о мягкое кружево, и от этого набухали еще сильнее. Где-то в глубине души вдруг родилась страшная черная мысль: неужели ей понравилось? Нет! Нет, конечно! Какой нормальной женщине могло понравиться такое унижение?! Но проблема в том, что она и не была нормальной. И если бы все это происходило, будь они знакомы чуть дольше… и если бы между ними были какие-то отношения… Она бы позволила ему так с собой обращаться? Марина почувствовала ком, подступающий к горлу, и с усилием его сглотнула. Кажется, позволила бы… Осознавать это было ужасно, но такому мужчине она позволила бы все. Потому что чувствовала исходящую от него силу. Властность. Мощь. И почему-то создавалось такое впечатление, что за его спиной она сможет спрятаться, укрыться от всех без и невзгод. И вместе с ним разделить весь тот хаос, бушующий в душе.

— Осторожно, тут корни. — Слава клещами вцепился в ее руку и буквально тащил за собой.

Марина осмотрелась, придя в себя. Слава вел ее в самую чащу — откуда-то Марина знала это совершенно точно. Деревья здесь выглядели очень старыми и… Марина прищурилась, всматриваясь в тонущие в тени гигантские стволы. Многие из них были искореженными, как будто их много раз ломали, но они возрождались. Криво, кособоко, кое-как, но исцелялись. Странные наросты казались беззубыми ртами. Белесые полосы складывались в морщины. Это были следы когтей! Как будто дикие животные в ярости полосовали все, до чего добирались.

Марина огляделась. Что за жуткое место? А что если прямо сейчас из чащи за ними следит волк или, еще хуже, медведь? Ноги скользили на мху, который покрыл каждый сантиметр земли, камней и даже некоторые деревья. Он свисал зелеными клочьями с ветвей и цеплялся за волосы, гладил щеки.

Почему-то шепотом Марина спросила:

— Что это за место? — Лес отличался от кладбища. Был более… пугающим.

Здесь была какая-то особая жуткая атмосфера. Если на кладбище ты готов к унынию и тому, что повсюду смерть, то здесь… здесь просто не знаешь, чего ожидать.

Слава обернулся к ней, помогая переступить через покрытые мхом извивающиеся подобно удавам корни каких-то деревьев.