Рассел и Годфри сопровождали нас, пока мы поднимались по лестнице, проходили через высокую колоннаду и пересекали веранду из тёмного дерева. Вампир у больших белых дверей вежливо кивнул, что было не совсем поклоном Клайву, сказав:

— В салон, пожалуйста.

Клайв продолжил путь через мрачно декорированный вход. Освещённое свечами фойе из чёрного мрамора напоминало саундтрек к фильму о вампирах, действие которого происходило в 1800-х годах. От него разило «МЫ ВАМПИРЫ», с какой-то готической нотой. Если бы это было задумано как лагерь, то будет весело.

Я встала за Клайвом, когда мы шли по боковому коридору с висящей над нами люстрой, настоящие свечи мерцали тусклым светом. Они слишком постарались, и это немного смущало. Безопасная прогулка между Клайвом и парнями позволила мне провести ещё одну быструю проверку. Теперь в комнате впереди и справа было только четыре вампира. Ожидали. Ещё шесть холодных булавочных уколов света мерцали, как свечи над головой в комнате на некотором расстоянии от нас.

Рассел выдвинулся вперёд и обогнал Клайва, войдя в салон раньше него. Годфри остался позади меня, когда мы вошли. Салон оказался небольшим помещением. Он был набит антикварными коврами, произведениями искусства и мебелью, которые прочно возвращали в прошлое. В этой комнате будет трудно сражаться.

— Клайв, как приятно снова тебя видеть.

Мой взгляд метнулся на голос. Чёртова Амелия. Она была великолепна. Её тёмная, совершенная, блестящая кожа сияла в контрасте с длинным белым платье с глубоким вырезом. Она стояла во весь рост рядом с мужчиной, который сидел в кресле с высокой спинкой, похожем на трон.

— Амелия.

Клайв кивнул ей, принимая её комментарий, и после обратился к Магистру Нового Орлеана.

— Белизер, прошло уже довольно много времени, — он оглядел комнату. — Это приветственная вечеринка? — спросил он, указывая на двух других вампиров, стоящих по обе стороны двери салона.

Даже я знала, что так мало людей будут справедливо истолкованы как оскорбление.

Лафитт, наконец, поднялся, пренебрежительно махнув рукой.

— Мои люди очень заняты. Ты и я, мы же семья, не так ли?

Он оказался ниже ростом, чем я ожидала, может быть, метр семьдесят, с длинными тёмными волосами, зачёсанными назад и закреплёнными на затылке. Как и его люди, когда они посетили Сан-Франциско, он был одет в длинный чёрный костюм, который, вероятно, был пиком моды двести лет назад. Он обнял Амелию, которая была почти на голову выше его.

Белизер понюхал воздух и нахмурил брови.

— Ты права, — пробормотал он Амелии. — Я действительно чувствую запах собаки.

Он поднял кубок в честь Клайва под лукавые смешки своих людей у двери.

— Если это твой… как это называется? Ах, заскок… если это твой заскок, то кто я такой, чтобы осуждать? Мои вкусы тоже разнообразны.

Смеясь, он добавил:

— Я ещё не опустился до животного царства, но каждому своё.

Собственнически положив руку на бедро Амелии, он продолжил:

— Думаю, ты завидуешь мне, моей любовнице, да?

Он ухмыльнулся, бросив на меня пренебрежительный взгляд, прежде чем снова сосредоточился на Клайве.

— Нет, — Клайв кивнул в сторону женщины, о которой шла речь, добавив: — Не обижайся, Амелия. Я очень уважаю твою целеустремленность и интеллект. А вот твою преданность?

Он издал тихий гортанный звук неодобрения.

Ещё больше вампиров молчаливо заполнили комнату — те самые, которые были за какой-то глухой стеной. Быстро проверив, я насчитала ещё трёх в других частях дома, плюс к десяти Лафиттовских и тремя моим парням в этом маленьком салоне.

Лафитт ухмыльнулся, поднял свой кубок и сделал большой глоток.

— Не будь обиженным неудачником, мой друг. Даже любимый ребёнок рано или поздно спотыкается и падает.

— Я не споткнулся и не упал. Предполагаю, что тебе возможно дали неверную информацию.

Его взгляд метнулся к Амелии.

— Возможно, но я слышал, что многие из твоих людей сражались против тебя, не так ли?

Блеск в глазах Лафитта вызвал у меня желание оторвать его голову прямо от тела.

Вампир с подносом предложил Клайву кубок. Он взмахнул рукой, отсылая мужчину прочь.

— Они не были моими. Раковая опухоль, созданная твоим братом, пустила корни, распространяя ложь и разжигая беспорядки, превращая самых слабых в инструменты для плохо спланированного и жалко выполненного переворота.

Лафитт недоверчиво поднял брови.

— Это с твоих слов, — он похлопал Амелию по бедру. — И всё же. Возможно, ты не ценишь свои подарки и не уделяешь им должного внимания. Я одолжил тебе моего любимого Этьена, чтобы он стал твоим протеже. Напомни мне, где сейчас мой брат?

— Мёртв.

— Именно, — выплюнул Лафитт, его глаза были холодны.

Вампир, от которого отмахнулся Клайв, обошёл салон, предлагая отполированные кубки с кровью людям Лафитта, прежде чем подошёл к Расселу и Годфри. Мои парни отказались. Умные.

— Тогда можно было бы сказать, что ты тот, кто не ценит свои дары. Ты послал ко мне шпиона, решившего работать против меня. Я защитил себя и свой ноктюрн. Затем ты послал ещё больше своих людей — включая свою любовницу — против меня, зная, что с ними случится. И даже больше, когда мы прибыли в Новый Орлеан. Нет, мой друг. Это ты не ценишь то, что тебе было дано. Зависть неприлична для таких старых, как мы, не так ли?

Лафитт закипел от злости, его глаза стали вампирски чёрными. Его вампиры переместились, расположившись вокруг Клайва, Рассела и Годфри. Казалось, никому не было до меня дела. Это было интересно. Разве Амелия не рассказала им на что я была способна? Разве она не видела? Она стояла прямо рядом с Клайвом. Пока вампиры не так незаметно окружали моих парней, я двинулась ближе к Амелии.

— Ты умрёшь сегодня ночью, и я помочусь на твой пепел, — выдавил Лафитт, стукнув своим кубком и оттолкнув Амелию от себя.

— Твои слова попахивают отчаянием, — я постучала себя по носу. — Мы чувствуем запах страха.

С важным видом направляясь к Лафитту, но на самом деле приближаясь к Амелии, я провела рукой по руке, подчёркивая свои шрамы.

— Я пережила настоящие сражения. Эти слабые насмешки напоминают мне дрожащий вой комнатной собачки, съёжившейся перед гораздо более смертоносным хищником. Хотя это твоя вечеринка. Тявкай дальше.

Клайв запрокинул голову и рассмеялся, Годфри ухмыльнулся, а Рассел покачал головой, изображая терпение.

— Стоит ли удивляться, что я люблю тебя?

Лафитт швырнул свой кубок в стену.

— Как ты смеешь, у тебя здесь нет голоса!

Я закатила глаза от его ярости.

— Тяв, тяв, тяв.

А потом разразился настоящий ад.

ГЛАВА 19

Головы начинают падать через 3…