Гильом из Пуатье сообщает интересный и удивительный факт: Гарольд якобы передавал в залог своему новому сюзерену ни много, ни мало, а большой по тому времени портовый город Дувр, в котором размещался нормандский гарнизон (!). За это герцог великодушно давал полную гарантию сохранности личных владений графа Уэссекского.

Хронист Вас пересказывает популярную тогда среди завоевателей Англии историю, случившуюся в Бонневиле-сюр-Тук. Вильгельм Завоеватель приглашает Гарольда к столу, покрытому скатертью. Можно было только догадываться, что под ней что-то лежит. Герцог требует, чтобы граф дал ему при свидетелях торжественное обещание на верность вассала. Тот, ничего не подозревающий, дает клятвенное слово. Тогда Вильгельм сбрасывает со стола скатерть, и Гарольда охватывает ужас: на столе лежали святые мощи.

Так, мол, будущий король Гарольд Английский попал в хитроумно расставленную ловушку. Как говорится, слово не воробей, если вылетело, то обратно его никак не вернешь. Да еще произнесенное вслух при большом числе присутствующих в зале баронов и иных знатных людей Нормандии и Франции. Хронист как эпилог этой истории пишет, что Гарольд стал жертвой магической силы святых мощей, нарушив торжественную клятву.

У хронистов проскальзывает мысль, что герцог вел с гостем некий торг, пытаясь с ним о чем-то договориться. Но реалии пребывания в почетном плену вынуждали Гарольда принимать требования Вильгельма Нормандского, какие бы они ни были. Думается, что об этом спорить не приходиться. Иначе строптивый гость больше бы не увидел туманных берегов Альбиона.

Вильгельм обещал, что как только он станет обладателем английской короны, он сделает Гарольда Годвина эрлом Уэссекса, то есть вторым лицом в королевстве, которым тот уже был. То есть переназначит его на это место, приблизив тем самым к себе, как к монарху. Такое видится вполне реальным обещанием. Обещать же можно был все, что угодно.

Чтобы привязать к себе Гарольда, Вильгельм обручил с ним свою дочь Алису, некогда обещанную графу Герберту II Мэнскому. По преданию, юная дочь герцога Нормандии безумно влюбилась в англосакса, который был так хорош. Пленнику пришлось согласиться на обручение, другого выхода у него опять не было. Правда, дело до преждевременной свадьбы не дошло.

Можно считать, что герцог Вильгельм спешил решить возможные спорные вопросы перед своим восхождением на престол Англии. Король Эдуард Исповедник был болен и стар. Теперь дело было во времени: это понимали все. Правитель Нормандии в той ситуации сильно походил на шахматного гроссмейстера, видевшего многое на несколько ходов вперед.

Случилось все это в 1065 году на земле «гостеприимной» Нормандии. Граф Уэссекский принес клятву над святыми мощами. Нарушение такой клятвы считалось страшным святотатством, на что, собственно говоря, больше всего и надеялся нормандский правитель. В любом случае торжественное обещание, данное в храме, было на будущее веским аргументом в борьбе за английскую корону. Он же «познакомился и обручился» с будущей графиней Уэссекской. Однако об этом историческом факте хронисты упоминают с большой осторожностью, труднообъяснимой в наши дни.

Собственно говоря, Гарольду Годвину не оставалось другого выхода вырваться из плена на французском берегу Ла-Манша. В противном случае ему грозила неминуемая смерть. Он мог быть уморен голодом в темнице герцогского замка, задушен в собственной постели или отравлен за обеденным столом. Причем Вильгельм I сделал бы такое грешное дело без всякого пролития крови, чтобы снять с себя любые обвинения, да еще и при авторитетных «свидетелях».

В той ситуации заступиться за жертву кораблекрушения было некому. Да и любое требование официального Лондона на французском берегу могли просто проигнорировать или посланник мог запросто «пропасть» на лесной дороге. Пути тайной дипломатии во все времена были неисповедимы: у герцога среди лондонских нормандцев агентов-информаторов в последние годы всегда хватало.

Казалось, все складывалось для герцога Нормандии более чем удачно, и он мог с известным энтузиазмом смотреть на собственное будущее, которое ожидалось только блистательным. Вильгельм со всем великодушием и пышностью отпустил родственника домой на Британские острова. Считается, что это случилось где-то осенью 1064 года, не ранее и не позже.

Хозяина руанского замка что-то заставило отпустить такого гостя, которого в герцогской семье уже называли зятем. Да еще дать ему в сопровождающие герцогского заложника Хакона, который приходился эрлу племянником, пробывшего в Нормандии двенадцать лет. Это был поистине щедрый дар. Хронисты не дают объяснений такому поступку герцогу.

Думается, что Гарольд Годвин был немало рад тому, что так легко отделался от гостеприимства в Нормандии. Однозначно виделась простая истина: собственную жизнь в обмен на требуемое от него клятвенное слово граф Уэссекский действительно спас. В противном случае британская история не знала бы короля Гарольда Несчастного.

Можно предположить, что герцог Вильгельм, сам отличавшийся большим коварством, не очень-то верил в торжественную клятву Гарольда из рода Годвина. Но эта клятва нужна была ему в плане духовной, моральной подготовки к предстоящему вторжению на Альбион. Воинственным личностям и в Средневековье приходилось как-то оправдывать свои противоправные действия в глазах других, даже подобных себе. Так было и в данном случае.

…Можно утверждать, что Гарольд вновь оказался рядом с королем Эдуардом Исповедником в нужное для того время. Между Англией и Уэльсом вновь вспыхнул военный конфликт, для которого нашелся веский повод. Эрл Уэссекса решил построить на земле валлийцев небольшой охотничий замок, в окрестностях которого мог бы охотиться монарх. Сын убитого короля Северного Уэльса Гриффита (Груффида ап Ллевелина) Карадок с отрядом своих воинов поднял восстание местных жителей, напал на строящийся замок, перебил почти всех, кто там находился, и разграбил стройку и завезенное имущество. Но это было еще не все и не самое главное для Гарольда.

Эрл Уэссекса, глава рода Годвина, возвратился в Англию в те дни, когда там вспыхнула очередная феодальная смута. Виновником ее являлся не кто иной, как его главный недоброжелатель в лице младшего брата Тостига. Тот, управляя северной Нортумбрией, восстановил против себя местных владельцев – танов. Он приказал казнить двух из них по «подозрению в измене». К тому же Тостиг стал инициатором убийства последнего эрла из числа нортумбрийской знати. Так что события на английском севере имели неприглядную предысторию.

Тостиг во время отсутствия Гарольда почти все время находился при короле на юге страны, забывая о прямых обязанностях эрла. Таны Нортумбрии, собравшись на совет мудрых, объявили о низложении Тостига с его поста. По всей вероятности, они пошли на такой шаг, зная, что в Лондоне нет решительного в действиях Гарольда. Местные англосаксы, платившие все больше налогов, готовы были поддержать танов.

В октябре 1065 года англосаксы севера Англии подняли восстание против своего эрла. Тостиг в то время находился в Хэмпшире, где охотился вместе с королем Эдуардом Исповедником. Двести танов Нортумбрии вместе со своими людьми двинулись на город Йорк, вошли в него, перебили там сторонников Тостига, его личную охрану, состоявшую в основном из датчан, захватили все ценности эрлства. После этого восставшие провозгласили своим эрлом Моркара, внука мерсийского эрла Леофрика и брата Эдвина, эрла Мерсии.