Они все побежали во двор, а я со смехом проследила за тоненькой мокрой линией на полу: не успели. Анна Васильевна расхохоталась и пошла за тряпкой.

– Чую, будет веселее, чем я надеялась!

– Следов избежать не удалось, – сообщила я девочкам.

– Да! – встрепенулась Марго. – День собачьих следов!

– Здорово! – поддержала ее Настя.

Мы рисовали следы на заборе, затем вернулись в дом и целый час вышивали их на коврике для собачки. Марго никак не могла придумать кличку щенку, и девочки перебирали уже вторую сотню, когда вошла Анна Васильевна.

– Твой новый телефон разрывается, – сообщила она.

У меня сердце кровью облилось, я подскочила и бросилась вниз быстрее, чем подумала, что делаю. Замерла у столика, на котором оставила новый мобильник. Я достала его из коробки, когда девочки гуляли, и, включив, даже синхронизировала с загруженными в «облако» контактами. Позвонила Люсе и, убедившись, что она в порядке, но сотрясение все же есть, отложила смартфон.

Звонить мог только один человек – я не могла остановить своей радости. Может, он передумал? Может, мне не нужно уходить? Или звонит убедиться, что я точно поняла его приказ? Отвечать не хотелось, чтобы не разрубить маленькую ниточку надежды. Я позволила себе еще минуточку понежиться от счастья, что мне звонит Лаврентьев, а затем ответила:

– Да?

– Люба?

От разочарования я едва не сбросила звонок. Павел, конечно, милый и приятный мужчина, но я рассчитывала услышать голос Лаврентьева! Может, Лев не захотел звонить сам, а попросил зама? Похоже на правду, иначе откуда он знает номер?

– Мы можем встретиться? – неожиданно спросил Павел. – Прямо сейчас. Недалеко от вас, около парка, помните, есть кафе-мороженое? Мне необходимо обсудить с вами кое-что важное…

– Но я на работе, – попыталась возразить я.

– Возьмите работу с собой, – рассмеялся Павел. – Она не откажется от мороженого.

– У меня сегодня двойная работа, – тоже улыбнулась я и тут же поправилась: – Даже дважды двойная!

– Это как? – удивился Павел.

– Увидите, – пообещала я. – Хорошо, нам как раз стоит прогуляться. До встречи!

Девочки, узнав о мороженом, весело завизжали, даже собаки залились лаем. Щенок, конечно, мороженого не получит, но пока об этом не знает. Как, впрочем, и о существовании такого лакомства.

Я уточнила у Насти:

– Тебя не будут искать? Может, стоит позвонить твоему папе?

– Он на работе, – помотала головой девочка. – До четырех не вернется. Я очень хочу с вами.

– Ну пожалуйста! – взмолилась Марго.

– Словно я говорила «нет», – рассмеялась я. – Поводки наизготовку! У нас день собачьих следов, а это значит…

– Идем гулять! – закричали они хором.

По пути мы чертили следы мелом на асфальте, рисовали детям прихваченным из дома гримом, фотографировали щенка Марго на «полароид» и оставляли то тут, то там, как след. Мол, мы здесь были. Я не могла налюбоваться девочкой: Маргарита будто повзрослела, стала серьезней. Она с такой гордостью вела на поводке свою собаку, что сердце замирало.

Малыш никого не оставлял равнодушным, милый белоснежный комочек хотелось погладить каждому, и когда девочки рассказывали о дне собачьих следов, новые знакомые с удовольствием присоединялись к празднику. В итоге в кафе мы пришли позже, чем планировалось, да еще и целой толпой. Столики мгновенно были заняты, а официантка с ног сбилась, угождая посетителям, которые сплошь заказывали «что-нибудь на собачью тему».

Нас же проводили в ВИП-зону за ширмой, где большой стол уже ломился от мороженого и коктейлей. Девочки тут же занялись угощением, а я, удерживая собак, чтобы не устроили погром, беспокойно оглядывалась. Видимо, Павел нас не дождался и ушел. Либо не мог дольше оставаться, либо вопрос, по которому он хотел поговорить, был не таким уж серьезным.

– Вас зовут Люба?

Мелодичный женский голос, раздавшийся за спиной, заставил меня невольно вздрогнуть. Я быстро обернулась и при виде высокой красотки в шикарном алом платье и широкополой шляпе на миг потеряла дар речи. Все в ней кричало о больших деньгах и роскоши. А о такой фигурке мечтает каждая: длинные ноги, округлые бедра, тонкая талия, пышная грудь, тонкая шея, лицо кукольное. И такое же безжизненное. И лишь темные блестящие глаза излучали такую печаль, что у меня сердце екнуло. Я запоздало кивнула, отвечая на вопрос незнакомки, и она продолжила:

– Я бы хотела поговорить с вами. Наш общий знакомый Павел рассказал мне о вас много хорошего. Надеюсь, вы действительно такая…

– Какая? – насторожилась я.

Она лишь улыбнулась: одними губами, а глаза так и остались печальны. Я нахмурилась еще сильнее. Выходит, Павел и не думал встречаться со мной, а вызвал, чтобы я пообщалась с этой женщиной? Но зачем я ей? Может, она ищет няню? Нет, слишком просто. Удерживая собак, которым очень хотелось присоединиться к девочкам, попросила:

– Говорите же, я слушаю.

– Это сложно. – Она отвернулась и, тоже наблюдая за девочками, тихо, почти шепотом, призналась: – Маргарита моя дочь.

Я едва собак не спустила. Вот бы они устроили тут день собачьих следов мороженого по всему кафе! Я бы два дня отмывала… ну, если бы Лев помог, как в торговом центре, то один день. Но… Я сжала челюсти до ноющей боли: о чем я думаю?! Да о чем угодно, лишь бы отвлечь себя от ужасающей правды.

Потому что сейчас я поняла, почему меня уволили. Да и зачем Лаврентьеву простушка-студентка, когда у его дочери такая красивая мама?! А утром тогда что было? Хотел развести на прощальный поцелуй, чтобы подогреть свое эго? Какая разница? Но это больно, очень больно. Так тебе, Корнеева! Не будешь влюбляться в красивых и богатых.

– Я поняла. – Слова давались с трудом.

Больше я вымолвить не смогла, и так едва сдерживала слезы. Лев, как всегда, рубил с плеча, а его зам со свойственной ему тактичностью подстроил «случайное» свидание. Павел знал, что я влюблена в его босса, и явно хотел предупредить меня, чтобы не наделала глупостей. Я вцепилась в поводки, словно в спасительные соломинки: теперь не я удерживала собак, а они меня.

– У нас с ее папой сложные отношения, – так же тихо продолжила женщина. Я едва сдержала смешок: не знаю никого, с кем бы у Лаврентьева были простые отношения. – Он постоянно работал, не обращал на меня внимания. Даже когда я поехала рожать, лишь накричал по телефону. Роды прошли… с осложнением. Лечение мне предложили только в зарубежной клинике. Для этого нужны были большие деньги, и Лев предложил оплатить операцию. Взамен потребовал отказ от ребенка. Я подписала.

Меня словно ударили под дых. Я и предположить не могла, что Лаврентьев мог так поступить с женщиной. Как в романе, он словно использовал ее, как инкубатор, а затем выбросил? И это тот человек, которого я так сильно люблю? Я судорожно вдыхала, но все равно ощущала нехватку воздуха.