Я немного помолчала и добавила:

– А я бы с твоим Петькой жить не смогла.Хоть убей, не смогла бы.

– Мне кажется, что на свете вообще нетмужика, с которым бы ты смогла ужиться.

– Есть такой мужик! Я уверена, что онесть, только вопрос в том, захочу ли я сама с ним жить… и не будет ли онзанижать мою самооценку и мешать мне любить себя! – Выпалив эту тираду, явозбужденно захлопала глазами и поняла, что я опять выдала на-гора.

– Ой, Танька, ты сумасшедшая. Говорят же,будь проще – и люди к тебе потянутся.

– Да не надо, чтобы ко мне кто-топодтягивался, – кокетливо отмахнулась я от Люськиных слов, будто они былиживые.

– Да не подтянутся, а потянутся, –объяснила мне Люська.

– Да какая разница. Подтянутся,потянутся… Я от недостатка людского общения не страдаю… Мне и так хорошо. Пустьтвои люди подтягиваются к кому другому.

Поняв, что спорить со мной бесполезно, Люськавновь обратила внимание на капельницу и проверила у Сергея пульс.

– Ну что, живой?

– Конечно, – облегченно вздохнулаЛюська. – Уже не умрет. Придет время, и он как рысак бегать будет.

– Пусть бегает, но только не по моемудому. А то он ноженьки у меня тут быстро пообломает.

– Танька, да ладно тебе.

– Ему повезло, что ты у меня такаяблагородная. Одна стреляет, другая лечит… Полный набор различных услуг.

Посмотрев на часы, я всплеснула руками и сословами: – Он же приедет с минуты на минуту! – бросилась в другую комнатуодеваться.

Вытащив из шкафа целый ворох одежды, япринялась искать что-нибудь самое достойное и остановила свой выбор на платьевасилькового цвета. Облачившись в нарядное платье, я быстро переобулась изабежала в комнату, чтобы продемонстрировать свой наряд Люське.

– Люсь, ну как, впечатляет?!

– Впечатляет. А ты надолго?

– Да нет. Я по-быстрому. Посижугде-нибудь в баре, выпью чашечку кофе, отблагодарю человека за все, что он дляменя сделал, и сразу вернусь.

– А чем благодарить-то будешь? –издевательски спросил меня Сергей и слегка приподнял голову.

Я улыбнулась совсем чуть-чуть, собственно, этобыло довольно трудно назвать улыбкой, и, одарив Сергея раздраженным взглядом, ехиднопроизнесла:

– А тебя вообще никто не спрашивает.

Затем бросилась в коридор, открыла дверистаринного дубового шкафа и достала оттуда толстую веревку. Накинув мотокверевки себе на плечо, я подбежала к кровати и быстро согнала с нее Люську.

– Люсь, встань, пожалуйста.

– Зачем? – не на шутку перепугаласьЛюська.

– Затем, что мне этого гада связать надона время моего отсутствия.

– Для чего?

– Для твоей же безопасности, вот длячего.

– Татьяна, не сходи с ума. Человек лежитпод капельницей с двумя огнестрельными ранениями.

– Ты этого товарища плохо знаешь.

– Можно подумать, ты его хорошо знаешь…

– Я этого гада насквозь вижу.

Взяв веревку, я принялась привязывать ничегоне понимающего Сергея к кровати.

– Послушай, придурочная, ты чтоделаешь? – попытался возмутиться он.

– То, что надо. Ты лежи себе, как будто вбольничке, и ни о чем не думай.

– В больничке людей не привязывают.

– Это смотря в какой. Представь, что тылежишь в психиатрической больничке. Если честно, то тебе только там и место.

– Уж если кому там и место, так это тебе.

Привязав Сергея к кровати, я указала Люське наружье и деловито произнесла:

– Если будет рыпаться, стреляй в него кедрене матери, и дело с концом.

Когда на улице просигналила машина, ябуквально припала к окну и тяжело задышала.

– Люсь, Ворон приехал. Ты бы тольковидела его тачку…

– На какой он машине?

– На «мерсе».

– На каком?

– На шестисотом, конечно.

Не удержавшись, Люська подбежала к окну и не отказаласебе в желании полюбоваться совершенно новеньким, красивым, блестящим мерсом.

– Да, вот это я понимаю, машина! – Вее голосе прозвучало неподдельное восхищение. – Я еще никогда на такоймашине не ездила.

– Будешь Петьку кормить – всю жизнь наавтобусе проездишь.

– Можно подумать, если я с Петькойразведусь, то сразу на такую машину сяду.

– Сядешь! Ты будешь свободна, а у тебя вглазах будет такой огонь, что ни один мерс мимо не проедет!

– И что это за огонь?

– Это огонь свободной женщины, которая прямо-такижаждет познакомиться…

– Мне кажется, что у одинокой женщины вглазах вообще нет никакого огня, а только слезы и страх дальнейшегоодиночества.

– Мы говорим с тобой про разных женщин.Ты говоришь про одиноких, а я говорю про свободных.

– Это одно и то же.

– Нет, дорогая моя. Это совсем разныевещи. Женщина расстается с мужчиной для того, чтобы быть свободной. А если тыхочешь расстаться с мужчиной для того, чтобы стать одинокой, то лучше нерасставайся!

Подбежав к журнальному столику, я сделала глотокиз бутылки с минералкой и в последний раз посмотрелась в зеркало.

– Ладно, вы тут без меня не скучайте. Янедолго.

Люська окинула меня оценивающим взглядом,подошла ко мне совсем близко и поправила мои волосы. По всей вероятности, онасама волновалась не меньше, чем я.

– Давай, Танька, с Богом. Ты выглядишьпросто классно. Я думаю, что Ворон будет в восторге.

– Мужчина типа Ворона в хозяйстве никогдане помешает.

– Я тоже так думаю. Такие любовники надороге не валяются. Сейчас уже понятие «любовник» или «любовница» никто несчитает безнравственным. Нынче это в порядке вещей.

– Да какие мы к черту любовники? –не согласилась я с Люськой. – Мы виделись-то всего один раз, и все. У нас,можно сказать, был случайный секс.