Пока Билс соображал, что к чему, мистер Грин, или его призрак, уже нырнул в мангровые заросли. Билс бросился вдогонку и прочесал заросли вдоль и поперек, но кроме парочки скунсов там никого не было.

— Я не знаю, что это было, — честно признался Билс. — Говорю лишь то, что видел его так же четко, как сейчас вас, хотя мне и самому в это не верится.

Макс не успел сказать, что думает по этому поводу, так как снаружи послышался шорох.

— Он вернулся! — клацнув зубами, прошептал Янси, с ужасом тараща глаза на трепещущий полог палатки.

Они переглянулись и, не сговариваясь, бросились наружу.

Они увидели его сразу. В предрассветных сумерках скорчившаяся фигурка возле тлеющих углей костра была видна как на ладони. Но это не был ни призрак, ни свирепый хищник. Это был маленький, невероятно худой мальчик с бледной, почти прозрачной кожей. Одежды на нем практически не было, только некое подобие набедренной повязки, обмотанной вокруг бедер.

Он сидел на корточках, с ужасом глядя на людей огромными, в пол-лица, серыми глазами и прижимал к груди какой-то круглый металлический предмет.

Прищурившись, Анна поняла, что это последняя банка мясных консервов, то немногое, что уцелело из провизии после побега индейцев.

— Этот еще откуда взялся? — озадаченно почесал затылок Билс.

— Это же ребенок! — прошептал Янси, судорожно настраивая свою кинокамеру, с которой не расставался даже во сне.

— Попробую его поймать, — едва слышно сказал Макс.

Но как только он осторожно сделал шаг в сторону мальчика, тот истошно заверещал, подпрыгнул и, прихрамывая, бросился бежать. Его еще можно было догнать, но никто не сдвинулся с места. Наконец, Янси первым обрел дар речи:

— Это оборотень! — выдохнул он.

На этот раз даже Макс не стал ему возражать. Когда ребенок, убегая, повернулся к ним спиной, они увидели, что половина ее покрыта густой светлой шерстью!

— Мы должны его найти! — категорически заявила Аня.

— С ума сошла? Зачем нам оборотень? — удивился Янси.

— Это вы все сошли с ума! — огрызнулась девушка.

— Сама же все время твердила про привидения, а теперь, когда мы своими глазами увидели оборотня…

— Протрите глаза! Никакой это не оборотень! Это — обыкновенный маленький ребенок, которого чья-то злая рука изуродовала!

— Нет, оборотень! — продолжал упорствовать Янси. — Макс, скажи ей, чтобы она не говорила ерунду. Нам самим бы отсюда выбраться, а у нее совсем крыша поехала!

— Послушайте, — нахмурилась Анна, — я немного разбираюсь во всем этом, по крайней мере, больше, чем любой из вас и я утверждаю, что мы видели самого обыкновенного… ну, хорошо…не совсем обыкновенного, но все-таки ребенка. Оборотни не воруют консервы, можете мне поверить!

Она нервно облизнула губы и посмотрела на Макса.

— Мне наплевать на то, кто это существо. Ты должна понимать, что у нас самих очень мало шансов выбраться отсюда живыми. И я не хочу сводить эти шансы к нулю, пускаясь в погоню за каким-то пацаном, — отрезал он.

— Этот ребенок — белый! — гневно воскликнула девушка. — Но даже если бы он был черным, желтым или зеленым, я все равно попыталась бы его спасти.

— Ну и на здоровье! — вспылил Макс. — Отправляйся, если тебе нечем больше заняться. Только подумай сначала, как ты будешь его искать!

— Как-нибудь попытаюсь!

Анна отвернулась и пошла к своей палатке, намереваясь забрать вещи.

Она была настроена весьма решительно. Она не могла забыть испуганных, несчастных глаз малыша, устремленных прямо на нее. Он попал в беду. Она тоже. Но она взрослая и может хотя бы попытаться спастись, а он еще слишком мал и беззащитен, чтобы оставлять его на произвол судьбы. Анна понимала, что ее выбор равносилен смерти. Одной ей не протянуть в джунглях долгое время. возможно, ее хватит всего на несколько часов, может быть, даже — минут. Но она не сможет жить дальше, как прежде. Ее будут преследовать эти глаза.

Когда она вышла из палатки, держа в руках свою сумку, мужчины встретили ее настороженными взглядами. Анна попыталась улыбнуться через силу.

— Надеюсь, еще увидимся, — сказала она преувеличенно бодро.

Они переглянулись.

— Подожди, — окликнул ее Билс. — У мальчишки сильно ранена нога. Вот, видишь? На земле остались следы крови.

— Спасибо. Это поможет мне. У меня только одна просьба: оставляйте на своем пути какие-нибудь зарубки. Если я останусь в живых и найду мальчика, то попробую догнать вас.

Мужчины снова переглянулись.

— Это не потребуется, — сказал Билс. — Мы решили пойти с тобой. Ребенок с такой раной не может идти быстро. Не понадобится много времени, чтобы отыскать его. Правда, Макс?

— Правда, — нехотя кивнул тот. И добавил, закидывая на плечо тяжеленный рюкзак: — Всегда утверждал — от женщин одни неприятности!

— Это банально, — фыркнула Анна.

— Банально, — согласился Макс, — зато чертовски точно.

* * *

Скоро стало понятно, что рана мальчика довольно серьезная. Крови на траве становилось все больше, но они никак не могли настигнуть беглеца, который упорно шел к какой-то, одному ему известной цели. Не будь этих следов, они никогда бы не смогли отыскать его. Теперь Анна понимала всю безрассудность своего первоначального намерения. Ребенок пробирался сквозь джунгли напрямую, его след петлял среди деревьев.

Наконец, через несколько часов утомительного пути они вышли к реке, чуть выше того места, где несколько дней назад высадились на берег. Дальше след вел вдоль берега, пока они с удивлением не обнаружили, что наткнулись на хорошо протоптанную дорогу. В прибрежных камышах была тщательно спрятана выдолбленная из ствола дерева лодка.

Но никто из них даже не подумал о том, чтобы немедленно воспользоваться спасительной пирогой. Слишком неожиданным было то обстоятельство, что леса оказались не так уж необитаемы, как они думали.

Тщательно осмотрев пирогу, они убедились, что за ней хорошо ухаживают и часто используют. Оставив находку, они направились по тропе, на которой хорошо были видны капельки крови — след раненого мальчика.

Погода внезапно ухудшилась. Нет, не то слово, погода стала прескверная. Темное небо низко нависло над верхушками деревьев, полил дождь, повсюду стал расползаться густой туман. Он забирался в низины и там словно замирал, колыхаясь как парное молоко в блюдце.

В такой каше из дождя и тумана даже самое острое зрение теряет силу. Глаз проникал на один-два шага сквозь густой сумрак, не больше, а свет электрического фонаря превращался в тонкий желтый лучик, обрывающийся в метре от держащей его руки. Максу, привыкшему к жизни среди диких лесов, погода не мешала уверенно продвигаться вперед. Ему был понятен голос земли. Ведь когда нога ступает на гнилую листву, на мокрую траву или поваленный ствол дерева, земля отзывается по-разному.