Для того, чтобы добраться до леса, надо было пересечь открытое пространство. Широкую открытую поляну. Челси вышла из тени и направилась в сторону деревьев. В каждом шаге – отчаяние и надежда. Челси попыталась бежать, спотыкаясь и с трудом удерживая равновесие. В ноги вонзались ветки и камешки. Скорее в лес, в укрытие.

Где-то позади нее залаяла собака. Челси оглянулась через плечо. В одном из окон хижины зажегся свет.

О господи!

Он там!

Челси побежала быстрее. Снова оглянувшись, она увидела, что и остальные окна теперь светились. Открылась дверь, выпуская еще больше света.

Нет, лучше не оглядываться. Адреналин заглушил боль. Ее ноги все вспомнили. Бежать. Она занималась этим каждый день. Мышечная память несла ее вперед, к лесу. Она старалась не думать о том, что будет, если он поймает ее.

Пожалуйста.

Белла. Уильям.

Мамочка вас любит.

Где-то позади хлопнула дверь, отозвавшись эхом в ночном воздухе.

– Хватит!

Он бросил кусок мяса привязанной на цепи гончей. Собака поймала подачку прямо в воздухе и заглотила целиком. Она знала, что делать. Он ее научил.

Он осмотрел пустынный двор. Все точно так же, как до того, как он вошел в дом.

Контейнер стоит в тишине под сенью высоких деревьев. Когда он покупал этот участок, контейнер уже был. Судя по количеству ржавчины на стальной обшивке, он простоял здесь много лет. Он закрасил проржавевшие места, чтобы металл не портился дальше. Пройдя по мшистой тропинке, он проверил дверь. Подергал замок. Заперто.

Однако что-то его смущало.

Он прислушался, вертя головой во все стороны. Где-то среди деревьев, в темноте, хрустнула ветка. Косуля?

Он вынул ключ из кармана, отпер замок и открыл дверь. В пустоте железной коробки виднелся мутный свет походного фонарика. Его взгляд упал на цепь, на перевернутую раскладушку, на расширенное отверстие в потолке. Он стоял, моргая, не в состоянии осознать, что произошло. Однако факт оставался фактом.

Она сбежала.

Гнев взорвал его изнутри, красный, горячий, как густая кипящая жидкость. Он сделал несколько медленных глубоких вдохов, наполнил легкие холодным ночным воздухом. Эмоции не помогут ее найти. А вот холодный рассудок поможет.

Он намеренно выбрал умную женщину.

Бойся своих желаний.

Развернувшись, он побежал к дому. На кухне он схватил куртку, висящую на спинке стула, достал с полки карманный фонарик, затем ринулся к двери.

Стоп.

Он вернулся к буфету и вынул из ящика пистолет. Проверил заряд. Потом выбежал на улицу и вернулся к контейнеру. Посветив вниз, он обнаружил ее следы на мягкой рыхлой земле. Узкая стопа, маленькие пальчики.

Челси.

Поводив фонарем взад и вперед, он наткнулся на еще один след и вычислил направление. Следы вели в сторону леса. Он побежал, стараясь спроектировать ее траекторию.

– Где ты, Челси? – кричал он. – Ты не можешь уйти от меня. Если ты сейчас вернешься, я не сделаю тебе ничего плохого. Но если мне придется тебя ловить, ты пожалеешь.

Очень пожалеешь.

Наверное, его уроки оказались недостаточно убедительными. Он может это исправить. Когда он найдет ее, она уже не сможет убежать. Черт, она и ходить не сможет.

И ползать.

Он шел звериной тропой, светя перед собой фонариком. А вот и следы, и рядом темное пятно какой-то жидкости. Он присел на корточки и потрогал пятно. Потом внимательно рассмотрел оставшуюся на пальцах ярко-красную жидкость.

Кровь.

Все еще влажная и алая.

Она не могла уйти далеко.

Он выпрямился, наклонил голову и прислушался.

Обуви у нее нет. Платье яркое, как маяк. Пальто тоже нет. От осенних заморозков одеяло не спасет. Температура, конечно, не настолько низкая, чтобы получить обморожение, но гипотермия ей обеспечена.

Нет. Он ее найдет. Должен найти.

Она принадлежит ему.

Он нащупал пистолет в кармане. Если он не сможет завладеть ею, то никто не сможет.

Слева в зарослях что-то хрустнуло. Потом послышался еще какой-то звук.

Тяжелое дыхание?

Он повернулся на звук и побежал в ту сторону. Она где-то близко. Он чувствовал ее. Ощущал ее запах. Он почти осязал ее.

Они навеки соединены узами, разорвать которые может только смерть.

В пятницу, в девять тридцать утра Ланс зашел в кабинет Морган и наблюдал, как она устраивается.

– Доброе утро!

Морган поставила на стол сумку и дорожную кружку из нержавеющей стали. Сняла пальто, повесила его на вешалку. На ней был брючный костюм такого же темного цвета, как круги под ее глазами.

Ланс беспокоился за нее. Накануне ей пришлось в течение нескольких часов обсуждать с шерифом детали назначенного Рэндом вознаграждения. Как и ожидалось, шериф был в ярости, но ему ничего не оставалось, как взять все на себя. Решили, что горячая линия будет работать круглосуточно, а на вечер назначили пресс-конференцию. Морган провела бессонную ночь, формулируя безопасные для Тима и Рэнда условия.

Без сомнений, она не легла спать, пока не проработала последние записи по поводу исчезновения Челси. И в придачу написала свою долю отчетов по вчерашним интервью. Учитывая, что дедушка теперь не водил машину, отвозить Софи на дошкольные занятия и Джанну на диализ теперь приходится Морган.

Она поднесла кружку с кофе к губам и сделала большой глоток.

– Ты в порядке?

– Софи устроила нам ночной ужас.

– Как это?

– Ходила по дому и кричала во сне.

– О, черт!

– Да, это была адская ночь.

Морган откинулась на спинку стула и допила остатки кофе. Затем пересекла кабинет, подошла к кофеварке, подставила кружку и нажала на кнопку «On».

– Она разбудила всю семью. Мне пришлось взять ее к себе до конца ночи. А делить кровать с Софи – это все равно что спать с осьминогом, напившимся энергетика.

Софи была нестандартным ребенком, чувствительным и непредсказуемым. Все происходящее в жизни она воспринимала максимально эмоционально. Если любила, то безумно и безгранично. И не скрывала своей злобы на Ланса, который тоже претендовал на внимание ее матери, следила за ним не хуже снайпера из спецназа.

– Бедный ребенок. Она, наверное, чувствует себя совершенно разбитой.

– Вовсе нет.

Морган барабанила пальцами по журчащей кофеварке.