— Так, хватит дебатов! — прокурор дал понять, кто здесь главный — Возбуждаем по сто восьмой и создаем бригаду. Игорь Петрович! — посмотрел на своего зама — Готовь постановление на группу. Старший — Храмов. Себя включишь, Романова, Петрова… План готовьте, людей организовывайте. Вперёд, короче. Вечером, в семь — сбор у меня — Приняв решение, прокурор удалился.

Светлова позвонила ровно через неделю, субботним утром. Храмов почему-то был уверен, что позвонит она именно сегодня. Было плохо слышно. Сквозь треск и шум в трубке он сумел разобрать, что Наталья звонит с автовокзала, что скоро выезжает в Пригородный и что поедет потом в пионерлагерь к дочери. Прокричав в трубку — Я встречу! — Евгений Андреевич принялся складывать в сейф дела. Потом дошло, что доедет она не раньше, чем через час. Достал из стопки лежащее сверху дело, положил перед собой. Полистав, вернул на место и запер сейф.

В ту ночь он остался у Светловой. После холостяцкой своей комнаты уютная квартира Наталии напомнила родительский дом и всё доброе, что с ним связано. Они пили красное вино, закусывали наспех сготовленными и необыкновенно вкусными салатом и котлетами с печёной картошкой. Потом принялись за кофе. Разговор больше вела она. Потом Храмов решился всё же спросить про отца её ребёнка…

— Это так важно? — Светлова придвинулась к сидящему на диване гостю вплотную и бережно сняла очки с его лица — Поцелуй меня, Храмов…

Уснули они ближе к рассвету. Позавтракали в полдень. Из квартиры вышли, когда смеркалось. На автобусной остановке перед расставаньем Евгений Андреевич не в щутку загрустил. Лукаво улыбаясь и нежно целуя щёку, Светлова шепнула ему в ухо — Не грусти, обвыкнешься скоро и не будет так тоскливо…

Вторые сутки работы по раскрытию убийства ничего полезного не дали. С морга позвонил эксперт и подтвердил, что имеется черепно-мозговая травма, но смерть наступила от механического удушения. Проверка отпечатком пальцев по картотеке ничего не дала. Труп так и оставался неизвестным…

— Всех, кто на это способен, по посёлку отработали, Владимир Алексеевич — оправдывался на вечернем совещании начальник уголовного розыска Петров — Четверых «по мелкому оформили». С судьёй договорились, дала им по пять суток. Таскаем щас по кабинетам, работаем. Глухо пока… Главно дело и информации-то нет никакой до сих пор!.. — или возмущался, или удивлялся Петров, активно жестикулируя руками.

— И что ты предлагаешь на сей момент?! — не скрывая раздражения, оборвал его Корнеев.

— …Работать будем, Владимир Алексеевич — после томительной паузы забормотал Петров, оглядывая прокурора преданными глазами — все методы используем, всё равно раскроем…

— Знаю я ваши методы! — всё больше злился прокурор — Кроме мордобоя и шкафа, ни на что мозгов не хватает. Сегодня в шкафу никого не забыл?

Корнеев припомнил историю двухмесячной давности. Тогда Петров со своими парнями отрабатывал группу по краже скота. Посадил в шкаф у себя в кабинете молодого оперативника. Затем привёл двоих, никак не желавших сознаваться, и вскоре, вроде зачем-то вышел, дав возможность им переговорить, а своему оперу — подслушать. Вернувшись через полчаса, Петров повёл подозреваемых в другой кабинет. В коридоре от участкового получил достоверную информацию, что эти двое к кражам не причастны, и что необходимо срочно ехать в соседнее село за другими… Молодой сотрудник, высиживая в шкафу уже четвёртый час, до последнего верил, что не выпускают его исключительно из оперативных интересов. Когда вера иссякла и было уже не в моготу, принялся кричать. Петров тем временем находился дома и вспомнил о нём, когда позвонил дежурный…

— Та-ак, выходит сейчас мы полностью в тупике?… И реально работать не над чем… — Корнеев, сломав две спички, наконец-то прикурил. Все участники совещания дружно уставились в пол. Неожиданно дверь приоткрылась и появился Романов. По выражению лица было видно, что пришёл тот с чем-то важным. Действительно, часа три назад звонил коллега с Луговского района, сообщил, что имеет «кое-что по вашему убийству». Романов съездил и узнал очень много интересного…

Так, позавчера вечером в красном уголке фермы местного совхоза зоотехник отделения Олег Носов отмечал по-холостяцки двадцать шестые свои именины. Пригласил водителей Андреева и Ибрагимова, а также трёх молоденьких телятниц. Веселье было в самом разгаре, когда заявился четырежды судимый и недавно освобождённый Пётр Грибанов, проживающий с Андреевым на одной улице. Выпив предложенную для приличия рюмку водки, Грибанов уходить явно не собирался. А так как в компанию он не вписывался, Андреев намекнул по-соседски, что пора прощаться. Грибанов такой беспардонности возмутился и занялась потасовка. В итоге трое молодых людей его слегка поколотили и выставили вон. Застолье продолжалось и об инциденте скоро позабыли. Расходились за полночь в изрядном подпитии. Носов и Ибрагимов с девчатами пошли к клубу, а Андреев — в другой конец посёлка, где проживал. Мимо дома Грибанова…Наутро Носов узнал, что Андреев на работу не вышел. Безрезультатно объездив всех его родных и знакомых, вспомнил про конфликт с Грибановым. Своими опасениями поделился с родным дядей — майором милиции Васильевым. Николай Иванович Васильев, которому на днях стукнуло тридцать пять, только что просматривал ориентировки и обратил внимание на сообщение о неизвестном трупе в соседнем районе. Узнав о пропаже Андреева, созвонился с Пригородным РОВД…

Когда Романов закончил рассказывать, первым отозвался начальник розыска — На кой ляд он труп-то сюда приволок? За сорок километров?

— А что это за хрен, этот Грибанов? — оживился прокурор — И ты уверен, что наш труп-это Андреев?

— Труп точно андреевский — сипел Романов — И приметы сходятся, и одежда. А Грибанов этот, со слов луговских, дерзкий очень и на всё способен. Это только его работа. Сто процентов…

Было принято решение выезжать в Луговское, допрашивать Носова и других свидетелей, задерживать Грибанова и делать у него в домохозяйстве обыск. Мудрый Храмов предложил взять с собой эксперта.

— Лёд тронулся, господа присяжные! — весь сиял и светился Петров, усаживаясь в машину — завтра будем водку кушать за раскрытие!

Тридцатидвухлетний Александр Григорьевич Петров вырос в маленькой глухой деревушке, но в большой многодетной семье. С малых лет отец брал его на охоту и к пятнадцати годам Саша стал стрелком незаурядным. Обладая неплохими физическими данными, а также природной смекалкой, Петров попал служить в разведроту Тульской десантной дивизии. За два года армейской службы его конечно порядком обтесали, но какие-то очень уж деревенские простодушие и непосредственность в характере Петрова так и остались. Перед начальством он постоянно терялся и за многие годы службы в органах нужным образом докладывать так и не выучился. Имея троих малолетних детей, Александр Григорьевич со своей работой видел их редко. Супруга в компаниях всё шутила, что мать-одиночка она по сути.

Рассказывают, что из-за детей, правда не своих, у Петрова была очень неприятная история, что хотели его даже за халатность увольнять. Было это лет десять назад. Он тогда только начинал. Вместе с ещё одним, но «старым» опером Петров был оставлен в частном доме для задержания хозяина. Тот за разбой разыскивался. Под вечер, когда напарник с хозяйкой пил на кухне чай, Петров в передней комнате из-за шторки наблюдал за улицей. Потом увлёкся вознёй с трёхлетними близнецами и подзабыл немного о задании. Пока ползал по залу на четвереньках и катал на спине карапузов, у дома появился хозяин. Услышав смех ребятишек и крики — Дядя Сяся, покати иссё! — заглянул в окно. Признал в Петрове «мента», всё понял и был таков. Задержали его месяца через два, когда совершил ещё ряд тяжких преступлений. На допросе в прокуратуре сразу поведал, почему в тот вечер не попал в милицейскую засаду, сдав Петрова полностью. Разразился скандал: служебное расследование, приказ о неполном служебном соответствии и т. д. Александр Григорьевич тот свой позор переживал страшно и долго. Все это видели и даже Корнеев, любивший при случае уколоть работников милиции за старые грехи, никогда Петрову тот случай не припоминал…