Стараюсь растормошить её, но ничего не получается. Я и сам, откровенно говоря, боюсь, того, что грядёт. Боюсь её реакции, когда поймёт, что не намерен отпускать. Поэтому молчу, оттягивая неприятный момент как можно дальше. Эгоистично, глупо, но по-другому не получится, она слишком нужна мне. Она привыкнет, уговариваю себя. Я буду любить её так, что простит, примет наши традиции, какими бы дикими они ей не казались.

Подарок, который получаю на день рождения от своей девочки, восхитителен. Одно только воспоминание об этом утре отдаётся внутри приятной дрожью. И, надеюсь, ночь тоже не подкачает.

Вечер с друзьями проходит оживлённо, но, как и все хорошее, быстро заканчивается. Сегодня мы не можем остаться ночевать на яхте — завтра рабочий день, поэтому возвращаемся в квартиру. Мари говорит, что ужасно устала после долгой дороги, и скрывается в ванной. Следую за ней как привязанный — у нас осталось не так много ночей разделённых только на двоих. Не хочу даже думать, как моя девочка поведёт себя, когда Алия появится в нашем доме. И как быть мне? Я ведь должен в равной степени уделять внимание обеим женщинам, во всех смыслах. Мне кажется, я не смогу. Просто не смогу оторваться от Мари. Пока она смывает макияж, набираю горячую ванну и предлагаю расслабиться вместе. Она забирается в воду и ложится мне на грудь, такая тихая и грустная, что сердце щемит от нежности.

— Не грусти, — шепчу ей в волосы.

Мотает головой и отвечает еле слышно:

— Через пять дней я потеряю тебя, — столько в её голосе непрошибаемой уверенности, что слёзы наворачиваются на глаза. Мужики не плачут, одёргиваю себя. И, сморгнув непрошеную влагу, заверяю свою девочку, что я люблю только её, что всё будет хорошо. Сам прекрасно понимая, что не будет. Уже никогда нам вместе не будет хорошо. Бумеранг возвращается с леденящей душу неотвратимостью: три-два-один, прощай Кирам Арафат.

26

МАРИ

Свадьба будет проходить в доме Самира, поэтому уже в пятницу вечером мы едем туда. Джахиза отправляет нас в разные спальни — таковы традиции, утверждает она. Проглотив ком в горле, гордо удаляюсь в выделенную мне комнату, в то время как Кир закрывается с отцом в кабинете.

Я это переживу, шепчу сама себе, стоя в душе. Я сильнее, повторяю как мантру, когда забираюсь в одинокую кровать. Всё это необходимо, чтобы вернуться домой, убеждаю себя, не в силах уснуть. Сон бежит от меня, но и слёз к счастью нет. Только глухая тоска. Уже далеко за полночь тихонько скрипит дверь, и мгновением позже Кир забирается ко мне под одеяло. Притворяюсь, что сплю, — не хочу ничего обсуждать. Он обнимает меня так крепко, что сложно дышать, утыкается лицом в мои волосы и замирает.

Когда я просыпаюсь утром, его уже нет в комнате. То, что Кир все-таки приходил, выдаёт лишь запах его туалетной воды на подушке. Вместе с завтраком горничная приносит мне расшитую золотом абайю — верхнее платье, и не менее шикарное нижнее, позже приходят визажист и стилист. Я наряжаюсь, представляя, что возможно именно так провожали древних красавиц в последний путь, когда они были вынуждены разделить судьбу слишком рано почившего мужа. Эти мысли, понятное дело, вгоняют в ещё большее уныние. Мне отведена не такая уж и большая роль во всей грядущей церемонии. Всё, что от меня требуется, тихонько стоять в толпе родственниц Кирама за спинами его матери и Азры. Весь праздник посвящён лишь одной девушке, это её день.

Кира до начала торжества я не вижу, и предпочитаю провести оставшееся время во внутреннем дворике, в тени финиковых пальм. Вчерашняя тоска отступает на время, на смену ей приходит такое знакомое равнодушие. Равнодушие, победить которое стоило мне больших усилий. Но сейчас — это благо. Не знаю, сколько времени сижу так в одиночестве на бортике изящного фонтана. Мое уединение прерывает Азра. Она протягивает мне горячий чай и какую-то таблетку.

— Что это? — интересуюсь насторожённо.

— Просто успокоительное, — помолчав, добавляет. — Знаю, что ты чувствуешь сейчас.

Отрицательно качаю головой.

— Спасибо, я в порядке, — и беру из ее рук только чашку чая, оставляя на подносе предложенное лекарство.

— Как скажешь, — говорит она. — Только не вздумай устроить концерт на свадьбе. Кирам итак сам не свой из-за тебя. Лучше бы успокоила мальчика.

— Каждый человек делает свой выбор сам. Он заварил эту кашу, ему и есть, — отвечаю холодно. Азра смотрит неодобрительно и молча оставляет меня одну.

Вскоре меня зовут в сад, там, в лучших традициях восточных сказок, все сияет огнями и золотом. Там уже собираются гости, среди них мелькает и тонкая фигурка Дины. Но сейчас я не хочу видеть даже подругу. Боюсь, всего один жалостливый взгляд разрушит сооруженную мной вокруг собственного сердца ледяную стену.

Наконец появляются молодожёны. Кир выглядит в расшитом золотом костюме настолько непривычно и чуждо, что мне становится гораздо легче воспринимать происходящее. Это просто некий спектакль, который надо досмотреть до конца. Потом я напишу на него рецензию, отправлю в редакцию и смогу благополучно забыть. Так и никак иначе.

Мероприятие идёт по установленному веками распорядку. Благословление родителей, обмен семей подарками, сопровождающийся длинными речами, большую часть которых я не понимаю. Затем подарки молодым дарят их бесчисленные родственники и друзья. К концу этой череды поздравлений я уже не чувствую ног и радуюсь, что надела кроссовки, вместо принесенных с утра золотых туфель на нескромном каблуке. Стараюсь смотреть куда угодно, только не на парочку, сидящую на резных креслах на высоком постаменте. Но взгляд то и дело возвращается к ним. Они словно сошли со страниц причудливой книги со сказками чужеземных стран. На каждое новое поздравление Кир реагирует, лишь слегка приподнимая уголок губ. Он может улыбаться совершенно иначе, искренне. Но, видимо, не сегодня. Настолько изучила его за этот год, что понимаю по малейшим движениям, что сейчас он раздражён, устал и чем-то обеспокоен. И сегодня мне его не жаль. Девушка рядом с ним, как и все остальные присутствующие женщины, скрывает лицо за никабом. Но у неё огромные испуганные глаза, кажется, она готова в любое мгновение сорваться и убежать прочь. В любом случае, мы все выдерживаем это затянувшееся представление до конца.

После церемонии дарения Джахиза подходит к Киру, что-то говорит ему и передает поднос с финиками и молоком. Он должен накормить свою невесту, что, как я знаю, символизирует достаток в семье. Он аккуратно предлагает ей засахаренное лакомство с таким сосредоточенным лицом, что я не