люблю я извиняться.

Поддавив в себе чувство отторжения, я все же неуверенно произношу:

– Извините? – да, знаю, это звучало, как вопрос.

Наверное, поэтому колдунья хмуриться и смотрит на меня так, как будто я ей только что предложила купить у меня краденный айфон.

– Марта, – качает она головой, как будто совсем не этого хотела от меня услышать. – Твоя манера речи, конечно, оставляет желать лучшего, но я все же хотела поговорить не об этом.

– Правда? – теперь настает моя очередь смотреть на нее удивленно. – А о чем же?

– Я слышала, ты ездила в имение фон Дервизов.

– Хм, да ездила, – киваю я, не понимая, какая ей то разница.

– Как все прошло?

Последний вопрос Колдунья задает вроде своим обычным голосом, но что-то в нем не то. Что-то необычное и непривычное.

Я хмурюсь, чтобы понять, что же меня так настораживает в ее вопросе, но все же отвечаю:

– Все хорошо, – ну, не рассказывать же постороннему человеку обо всем, что со мной произошло на самом деле.

– Правда? – недоверчиво смотрит на меня Анфиса Павловна. – А мне говорили, что ты там и суток не пробыла, прежде чем уехать обратно.

Я не могу сдержаться и раздраженно всплескиваю руками:

– И кто же вам все это рассказывает?!

Учительница сомневается несколько секунд, прежде чем признаться:

– Мы с Мартой, экономкой замка фон Дервизов, хорошие подруги. Она мне все рассказала.

– А, вот оно что, – теперь все встало на свои места. Поняв, что нравоучения отменяются, я расслабленно откидываюсь на спинку стула. – Со всем уважением, Анфиса Павловна, но вы последний человек с кем бы мне хотелось обсуждать свои душевные переживания. Вы моя классная учительница, а такие уж проблемы скорее можно рассказать воспитателю, но никак не вам.

– Я понимаю, – женщина тяжело вздыхает, снимает очки и кладет их на стол перед собой. Она закрывает глаза и усиленно начинает тереть переносицу. Одев очки обратно, учительница устало произносит:

– Я просто переживаю за тебя, Марта. Если тебе будет что-то нужно, сообщи мне.

Ну, это вряд ли, но головой я все-таки киваю.

Оказавшись в коридоре и закрыв за собой дверь, я внезапно понимаю, что же такого непривычно странного я услышала в голосе Анфиски.

Заботу. Я услышала заботу.

Глава 20.

Все эти дни у меня успешно получается избегать фон Дервиза. Он явно хочет со мной поговорить, но я решаю, что достаточно уже наслушалась от него высокопарной лжи о дружбе.

Хватит.

И эта ужасное давящее чувство в груди после того, как Амина озвучила то, что я и так знала, до сих пор пугает меня и заставляет держаться от фон Дервиза подальше.

Он мне не нужен. Мне и одной отлично.

Алиска пытается все время поговорить со мной о брате, но я игнорирую ее попытки. Я уверена, что это он попросил поговорить со мной сестру. Думаю, что если бы даже он начал жарить на костре котят и потом жевать их, он для нее все равно оставался бы самым лучшим.

Я провожу на кухне столовой среди простых и открытых людей почти все время после уроков, возвращаясь в свою комнату только к отбою. Но мне еще предстоит сегодня работать, так что сразу после возвращения я иду в учебную часть к залам.

Я захожу в кладовку за своими инструментами и останавливаюсь посреди помещения, недовольно озираясь. Черт, пропала моя швабра. Она ничем не отличается от других таких же синих швабр, но у нее был отколота сверху пластмасска, и я пользовалась всегда только ей.

Взяв какую-то другую чужую и неудобную швабру, я подхватываю ведро и плетусь в первый зал. Мне до ужаса не хочется работать, но я понимаю, что это единственная возможность иметь хоть какие-то деньги. И так понятно, что директор мог вполне обойтись и без меня, просто распределив нагрузку между остальными сотрудниками технического персонала. Поэтому я ему безумно благодарно за возможность подработать.

Я добредаю до спортивного зала и замираю на пороге. Уверена, вы бы тоже остановились, если бы увидели, как парень вашей мечты драит полы вместо вас.

Мягкий свет освящает его широкую чуть согнутую спину, в ушах у него наушники и он слегка покачивает головой в такт звучащей оттуда мелодии. Он не замечает меня, и я позволяю себе немного попялиться на его широкую спину и крепкие руки, сжимавшую МОЮ швабру.

Я с грохотом ставлю ведро возле него и фон Дервиз наконец меня замечает.

– О, Марта, – он поворачивается ко мне лицом и улыбается. – Я тебя не слышал.

– Какого фига ты здесь забыл? – я скрещиваю руки на груди и стараюсь выглядеть суровой, хотя мне хочется улыбнуться ему в ответ. У него такая красивая очаровательная улыбка, что я могла бы смотреть на нее вечно.

Улыбка сползает с его лица. Он вытаскивает наушники и засовывает их в карман штанов. Тяжело вздохнув, Красавчик делает шаг ко мне и открывает рот, чтобы что-то сказать. Я делаю шаг назад. Заметив это, он останавливается и обреченно смотрит на меня. Я вижу в его глазах смятение и неуверенность, но мне плевать.

Слишком много раз я позволяла верить себе ему.

Он поднимает руки вверх, показывая, что больше не будет пытаться приблизиться, и начинает оправдываться:

– Марта, то, что я говорил тогда сестре – ничего не значит. Ты услышала только то, что захотела услышать. Но кроме этой дурацкой поговорки, что я приплел в конце, чтобы не выглядеть перед Алиской таким сентиментальным идиотом, я еще и говорил, что действительно оценил твой поступок, твою смелость, твое желание помочь вернуть мне девушку.

Я фыркаю и передергиваю плечами. Во мне вспыхивает неконтролируемое желание сделать ему также больно, как было мне. Поэтому я признаюсь:

– Не хотела я тебе помогать возвращать эту корову. Ты просто выглядел до отвращения жалким в ту ночь. Я хотела просто отомстить Амине, – я замечаю, что он хмурится, услышав мое признание, поэтому продолжаю гнуть свою линию: – Жалко, но в ее стекляшке не нашлось ничего, что я могла бы использовать против нее. И вот тогда-то я и решилась пройтись по Третьякову. Как видишь, ты был прав – я мстительна и беспощадна.

Он молча смотрит на меня несколько мучительных секунд. Мне должно быть все равно, что он скажет, однако я понимаю, что со страхом жду его реакции.

Наконец, он произносит:

– Марта, за то время, что я провел с тобой, я понял, что мне не было так легко и весело ни с кем до этого.