в восторге, – мямлит парень неуверенно.

Ну, это еще мягко сказано. Я думаю, она будет просто в ярости.

– Да, брось, – в отличие от него уверенно отвечает Красавчик. – Она явно на тебя запала. Поверь, когда она запала на меня, она вела себя точно также.

Вот же.… Какой коварный.

И мстительный.

Я не могу удержаться и все же поднимаю взгляд на Красавчика. Тот стоит с невозмутимым видом, смотря на Диму.

– Правда? – в голосе прыщавого Димы теперь слышны нотки восторженного волнения. – Ты, правда, думаешь, что я могу ей понравиться?

– Я в этом не сомневаюсь, – с убийственным спокойствием кивает парень.

Ох, и это я еще себя считала мстительной?

Я не успеваю моргнуть глазом, как противный Дима уже собрал все свое шмотье и ускакал за нашу бывшую парту. Амина при виде его вздрагивает, посылает, почему то именно мне, уничтожающий взгляд и утыкается в стекляшку.

– Как первый учебный день? – я совсем забыла про Красавчика, который уже расположился рядом. Но его голос вновь возвращает мое раздраженное утреннее настроение, и прежде чем подумать, я брякаю:

– Не надо делать вид, что мы друзья.

Я сама отчетливо слышу, как резко прозвучали мои слова. Я замечаю боковым зрением, как фон Дервиз замирает, услышав их.

– Марта, что опять случилось? – его голос наполнен заботой и беспокойством.

Но меня не проведешь. Он только что жестоко обманул бедного прыщавого Диму, и даже бровью не повел.

Я слишком не в духе, чтобы что-то выдумывать, поэтому поворачиваюсь к нему всем корпусом и выкладываю прямо, смотря ему в глаза:

– Я вчера подслушала твой разговор с Алиской.

Он морщит лоб и делает вид, что не понимает, о чем я вообще толкую.

– Я имею в виду то, как ты сказал, что связался со мной только лишь потому, что я твой враг, которого удобно держать поближе, – объясняю я этому идиоту.

Он все еще несколько секунд после моих слов морщит лоб, а потом удивленно вздергивает брови:

– И часто ты подслушиваешь, что твориться у меня в комнате?

Мое раздражение сменяется смущением. Но я быстро подавляю в себе это чувство. В конце концов, это он должен оправдываться передо мной, а не я! Со мной этот его трюк сделать всех виноватыми кроме себя не пройдет.

– Не увиливай, – рычу я, стараясь не обращать внимания на краску стыда на моем лице. – Ты это сказал. И знаешь, что? Пошел ты в задницу!

– Фройляйн Марта!

Я совсем не заметила за этими выяснениями отношений, что урок давно начался и что Анфиска уже в классе.

– Да, Анфиса Павловна, – я как примерная ученица складываю руки перед собой на парте и смотрю невинными глазками на свою классную.

Ну, я надеюсь, что невинными.

– Фройляйн Марта, сегодня после уроков зайдите ко мне сюда в класс! – приказывает учительница, сверля меня своим строгим взглядом из-за толстых линз очков.

– Без проблем, – бурчу я еле слышно, но эта злая колдунья все равно меня слышит.

– Как раз поговорим с вами о нормах поведения и речи в приличном обществе.

– Всенепременно.

Анфиса Павловна решает проигнорировать мою последнюю реплику и начинает урок.

– Не думай, мы наш разговор еще не закончили, – шепчет фон Дервиз, наклонившись ко мне.

От его теплого дыхания по шее начинают бегать предательские мурашки. Я заставляю вернуться их обратно в неведомый мне загон, откуда они сбежали. Усилием воли мне это удается сделать, но когда мое тело начинает слушать приказы мозга, фон Дервиз давно уже сидит ровно на своем месте и старательно перепечатывает что-то с доски.

Ладно, разберусь с этим придурком позже.

После уроков, я как послушная ученица плетусь в класс. Я мысленно готовлюсь к нравоучениям и фразам, которые должны меня пристыдить. Не уверена, что на самом деле буду чувствовать стыд или хоть что-то отдаленно напоминающее это, поэтому по дороге в класс стараюсь отрепетировать выражение раскаяния на лице. Через один поворот и за два класса до пункта назначения понимаю, что совершенно не представляю, как может выглядеть раскаяние, поэтому решаю, что просто буду постоянно смотреть вниз. Наверное, этого должно хватить, чтобы Анфиска поверил мне.

Пока я репетирую все эти непривычнее для меня эмоции, я не замечаю из-за опущенного в пол взгляда, как мне кто-то преграждает дорогу.

Я поднимаю голову и вижу перед собой Амину. Эта знойная красотка с восточной внешностью смотрит на меня с дикой ненавистью в глазах.

Мать ее точно русская, а вот интересно, кто ее отец? Татар, казах, узбек?

Отогнав от себя как всегда не нужные размышления, я рявкаю:

– Чего тебе?

Она вздергивает свой острый подбородок, откидывает назад темные струящиеся волосы и без тени сомнения и страха произносит:

– Дер мой, шавка. Запомни это. Наш брак – это дело решенное еще нашими матерями. Он может попользоваться тобой, если хочет. Но в итоге он все равно вернется ко мне. Знаешь, почему? – она делает шаг, и вот мы уже стоит так близко, что если я качнусь вперед, то коснусь кончиком носа ее лица. – Потому что он любит меня, – шепчет она мне в лицо.

И я понимаю, что она права.

Ведь я знаю это. Он влюблен в эту стерву. В ту, которая предала его, изменила, бросила и захотела вернуться обратно, как только над ее новым дружком возникла угроза наказания за шантаж и вымогательство.

Видимо, она что-то прочитала по моим глазам, потому что в следующее мгновение она уже улыбается и отходит от меня. Я ничего не говорю. Они шагают мимо меня, намеренно задевая при этом плечом.

Я не реагирую.

Почему в груди так тесно? Что там так сильно сжимает, что трудно сделать вдох?

Я же пообещала себе, что не буду влюбляться.

Нет, Марта, нет. Оставь этого парня ей. Он ей пара. Они подходят друг другу. Оба лживые, двуличные, заносчивые. Они сделают жизнь друг друга невыносимой и ужасной.

Как раз то, что нужно.

В класс я захожу уже эмоционально опустошенной.

– Вы опоздали, фройляйн Марта, – скрипит колдунья, глядя на меня исподлобья.

– Простите, – бормочу я и плюхаюсь за первую парту напротив учительского стола.

Я не поднимаю глаз со своих скрещенных на парте рук, ожидая, когда же начнутся нравоучения. Проходит, наверное, несколько минут, но Анфиска все также молчит.

До меня доходит, что возможно в этой школе какие-то свои правила и это я должна первая извиниться, а потом уже слушать нравоучения.

Чтобы проверить свою теорию, я поднимаю голову и вижу, что учительница действительно чего-то ждет, внимательно рассматривая меня.

Ох, и не