– Вы хотите сорок калькуляторов?

– Нет, всего десяток.

– На него хватит и одной монеты.

– Ваш труд тоже должен быть оплачен. И потом, какая разница, сколько это стоит у вас? У нас подобного не купить даже за в тысячу раз большие деньги.

– Хорошо, согласен. Первый экземпляр будет у вас через две недели. Кстати, как нам осуществлять связь? И чтобы при этом не очень светиться.

– У вашего… гм… вашей аватары есть телефон?

– Разумеется, нет. Откуда?

– Напишите заявление, поставят. И последний на сегодня вопрос. Вы, кажется, говорили, что, возможно, сможете как-то помочь Клавдии Андреевне, но точно скажете только при личной встрече. Она сейчас здесь.

– Ну так пошли, чего же откладывать.

Ну надо же, какая невезуха, подумал я. Жена Косыгина тоже из тех восьми, которых я лечить не могу. Стоп, каких еще восьми? У Скворцова их всего шесть! Да, но я-то сейчас Антонов… так это что, у меня и способности как у него? Надо срочно проверить.

– Алексей Николаевич, где бы мне тут присесть минуты на три?

– Да где хотите… вам плохо?

– Нет, спасибо за беспокойство, мне хорошо. И все объяснения потом, ладно?

Чтобы снова почувствовать себя Скворцовым, хватило минуты. Я встал, молча подошел к женщине и взял ее за руки. Ох и ни хрена же себе… да куда этот старый пень Антонов смотрел… она же «десятая»! Так, что с ней? Побаливает голова, какая-то не очень хорошая тяжесть в желудке… и левом колене какой-застарелый очаг не пойми чего. Итак, приступаем…

Сеанс занял всего минут пятнадцать, все-таки работать с «десятыми» одно удовольствие. Кстати, а Косыгина-то, наверное, тоже надо еще раз проверить. Это он для Антонова никакой, а для меня… да, так и есть. «Седьмой»!

– Что с вами? – поинтересовался Алексей Николаевич. – Вы как будто стали каким-то другим.

Не отвечая, я плюхнулся на стул. И вскоре встал с него уже Антоновым.

– Да, конечно, пришлось для пользы дела немного измениться, задействовать скрытые возможности организма, но сейчас я снова прежний. Клавдия Андреевна, как самочувствие?

– Я не знаю… такое впечатление, что сбросила лет десять.

– Увы, это только кажется. Вы просто начали избавляться от пары болячек. Сами, я только запустил этот процесс.

– И мне сможете? – это уже спросил Косыгин.

– И вам тоже, только это будет потруднее и займет существенно больше времени.

– Надо же, какой вы, оказывается, приятный при ближайшем рассмотрении человек. А поначалу маскировались, про партию какую-то ахинею несли… в общем, мы с Клавдией Андреевной приглашаем вас в гости и на следующее воскресенье. А сейчас не хотите ли пообедать с нами? Не знаю, как вам, а нам уже пора.

Я сижу у окна и любуюсь открывшимся мне видом. Листья с ранее закрывавших обзор кустов облетели, и теперь виден двор, а если скосить глаза направо, то и кусок ограды закутка, где стоят мусорные баки. Вчера выпал первый снег, а завтра будет седьмое ноября, выходной день, хотя и суббота. С восьмым числом трудящимся в этом году несколько не повезло, оно выпало на воскресенье, а перенос выходных на потом тут не практикуется. Впрочем, меня это не очень волнует. Зато в этом году на работе никого принудительно на демонстрацию не гонят, хотя в прошлом я такой чести все-таки удостоился. Оказывается, этакую честь надо еще заслужить – ну или получить ее в порядке очереди, точно не знаю.

В общем, я сижу у окна и любуюсь заснеженным двором. Я прочитал в архиве погоды, что этот снег растает девятого, а снова выпадет семнадцатого и будет лежать уже до апреля. Но все равно красиво.

Вера сидит у меня на коленях. Чем она любуется, я точно не знаю. В поле ее зрения рабочий стол с разложенными на нем внутренностями ящика для калькулятора, диван и левая половина моей физиономии. Мы только что затащили «Яву» в квартиру и теперь отдыхаем. Все-таки для зимних поездок этот мотоцикл приспособлен очень плохо, на мопеде ездить по льду и снегу гораздо удобней.

Разумеется, его шины на морозе дубеют, а возможности притащить зимние из двадцать первого века нет, они значительно превышают лимит по размеру даже в предельно свернутом виде. Зато шипы для велопокрышек прошли прекрасно. Они почти такие же, как автомобильные, только совсем маленькие. И вот, значит, теперь шины на моем моторном велосипеде с шипами.

– Вить, – потеребила меня Вера, – мне ведь совсем скоро исполнится шестнадцать лет.

– Думаешь, забыл?

– Нет, что ты, я не про подарок. Просто…

Тут она отчаянно покраснела, но все же закончила свою мысль:

– С шестнадцати лет при каких-то условиях уже можно выходить замуж!

– При каких-то? – удивился я. – При наличии беременности! А как ты тогда школу закончишь?

– Можно потом ходить в вечернюю.

– Вер, ну чему там тебя научат – как ты с такими знаниями будешь в институт поступать? Потерпи еще немного. Как только исполнится восемнадцать лет, в тот же день пойдем в загс.

– В тот же не получится, первого января ничего не работает. Зато второго – прямо с утра! Ты, пожалуйста, заранее отпросись с работы.

– Обязательно.

– И костюм купи, не в рабочих же брюках и в куртке ты пойдешь жениться!

– А вот это уже придется тебе. Не мне ведь на самого себя любоваться! Вот и выбирай по своему вкусу.

– Хорошо, сразу после праздников начну.

– А вдруг я до свадьбы подрасту или растолстею?

– Так я же только выбирать начну! А куплю костюм за пару месяцев до свадьбы, чтобы ты успел к нему привыкнуть.

Но долго разговаривать на одну и ту же тему, даже если это ее грядущая свадьба, Вера была не в состоянии, и следующие пять минут мне пришлось объяснять, что это за недоделанная железная коробка у меня на столе, что она будет уметь делать и зачем все это вообще нужно. Тут из коридора донесся бодрый клич тети Нины: «Вер, ты где!», и я, поцеловав девушку, ссадил ее с колен и отправил помогать матери готовить.

К слову, ее способность удивляться, кажется, достигла предела, выше которого просто некуда. Уж если спустя всего два дня после того, как Нина Александровна поставила свою подпись рядом с моей на заявлении об установке телефона, его нам провели, то теперь она, пожалуй, примет как должное, даже если Косыгин под ручку с Брежневым заедут ко мне в гости.

Понятное дело, и телефон, и проводку я внимательнейшим образом исследовал, однако никаких признаков элементов для прослушивания не обнаружил. Ну да, Косыгин явно решил не рисковать и предупредил кого следует, чтобы не проявляли активности. А то мало ли чего они тут могут услышать!

Хотя, конечно, на самом деле ничего интересного. Сам с собой я если и разговариваю, то мысленно, Ефремов сюда приезжал один раз и больше не собирается, а болтовню Веры пусть слушают и пишут сколько угодно, пока у них от перегрузок не погорят все магнитофоны.