Нам очень многое запрещали, не объясняя причин. Не объясняли, что ты должна прийти вовремя домой не потому, что на улице опасно, а потому, что родители волнуются. И что когда ты приходишь позже – мне плохо, я пью валерьянку. Поэтому позаботься обо мне как любящая дочь и приди вовремя. Но нет, родители ссылаются не на истинные причины, а на абстрактные, непонятно кем написанные правила, ничего не поясняя.

Когда такая женщина вырастает, она становится таким удобным для манипуляций материалом, что трудно пройти мимо. Она не знает, что она чувствует на самом деле. Когда ей было три-пять лет и она горько плакала над потерей какой-то куклы – ей сказали: «Ты рыдаешь из-за ерунды». Когда она была очень рада от чего-то важного – ее попросили вести себя потише. И каждый раз, когда родитель спускал сверху такую установку, он незримо давал ребенку установку о неистинности его чувств. Родитель не одобрял это чувство, соответственно, ребенок не имеет права его испытывать. Ребенок делает вывод, что, когда это чувство приходит, оно либо не должно приходить, потому что оно неправильное – родителям же видней, либо это не то чувство. И как часто мы видим, как женщина, которая должна прямо сейчас возревновать своего мужчину и что-то предпринять, просто стоит и улыбается. А когда ее обижают, она не понимает, что происходит и что пора себя защитить. Чувствование у нее отбито напрочь, потому что чувства ей запретили, в чувствах она совершенно не разбирается. Когда с ней случается нечто, она не понимает, что это, например, злость, потому что ей говорили в детстве: «Кричать на маму нехорошо», «Громко смеяться нельзя», «Девочки не злятся».

И вот к ней приходит чувство, а она не знает, что с ним делать. Она его отвергает, она его подавляет, она его просто запихивает в тело очередным эмоционально-телесным блоком. Она абсолютно не понимает, какие чувства переживает, она не знает, то ли ей смеяться, то ли ей плакать. Соответственно, когда непрожитые чувства не подавлять уже нельзя, у нее начинается истерика или депрессия. А чтобы пережить чувство радости, которое всем так хочется переживать, современная женщина прибегает к внешней помощи. Надо расслабиться – бокал вина, бутылка пива. Хорошо, если этим ограничится.

Ведь как часто нам, современным людям, для того чтобы проявить минимальную близость, нужно выпить! Я говорю вам это как человек, абсолютно непьющий: большинство людей, чтобы проявить маломальские чувства и сказать «Ты мне нравишься», выпивают! Выпил, сняты барьеры, и тогда мы настоящие. Вот вам и наносная позитивность.

Она росла только вверх под присмотром родителей. Ни вправо, ни влево шагнуть она не имеет права. В том, что ей нравится мужчина, она себе отчета не отдает. Она не умеет правильно посмотреть на мужчину, она не знает, как общаться. Она знает, как нравиться окружающим, но при этом она не имеет ни малейшего представления о том, кто она, какая она и что она чувствует.

А дальше давайте посмотрим на мальчиков в песочнице. Вы думаете, мальчиков воспитывают по-другому? Нет. Ему говорят все то же самое – не плачь, не веди себя как баба, чего ты разревелся, сиди тихо. На выходе мы получаем Барби и Кена. И вот этот пластиковый набор кукол во взрослом возрасте пытается вступить в отношения. Самое смешное, что пупсики от этих отношений получаются, а чувств в этих отношениях нет, потому что там нет жизни. Изначально в этих двух людях, которые вступили в отношения, нет жизни. В них нет дыхания, нет свободы, нет понимания, что происходит внутри. Но при этом пластиковый мальчик наделен порцией умения маневрировать, а пластиковая девочка – умением быть позитивной. И два вот таких эмоциональных уродца как-то по жизни сосуществуют.

По поводу мужчин. Мы выбираем мужчин вовсе не похожих на папу. Да, внешне наш мужчина будет похож на папу, но на самом деле мужчин, партнеров по бизнесу, подруг мы выбираем по одной-единственной модели, которую знаем, – это модель общения с мамой. Как у нас настраивалась модель общения с мамой, такого мужчину мы и выбираем. И если мы выбираем маму, которая нам говорит «не нервируй меня», вы только пофантазируйте, какого блестящего партнера в замужество подберет себе такая женщина! Причем мы находим либо очень похожего партнера, либо полного антипода. Но ведь на самом деле есть миллион оттенков и цветов, а не только черное или белое. Отрицание или похожесть, но в обоих случаях ты отталкиваешься от знакомой модели.

Еще один тонкий момент заключается в том, что у нас общество и семья функционируют отдельно друг от друга. Если бы нас в семье предупреждали, что наша жизнь к определенному возрасту подойдет к концу и мы выйдем в общество, в самостоятельную жизнь, где правила изменятся и цели будут другими, мы бы не выскакивали замуж пораньше, чтобы сбежать из семьи. Мы бы понимали, что, пожив отдельно от родителей, выработаем свои правила и на их основании построим свою, отдельную семью. Но когда мы слышим лишь «Не нервируй меня!», нам вообще непонятно как поступить. Нужно, наверное, пойти к унитазу, встать туда двумя ногами и смыть себя, чтобы исчез повод для нервов у родителей. Очень многие современные женщины выходят замуж просто для того, чтобы сбежать из семьи, для того, чтобы не нервировать родителей. Представьте себе качество брака, построенного на таких условиях.

На заре моей работы с тренингами приходит ко мне подруга по имени Вика и говорит: «У нас с Димой так все плохо, что же мне делать?» А с Димой у них перманентно все плохо, сложно, непросто, и барышня сама по себе очень была зажатая. Знаете, эмоционально зажатые женщины часто очень красивые, холеные, ухоженные, ибо они не разрешают себе быть невыспавшимися, настоящими, ненакрашенными. Я ей говорю: «Вика, надо тебе о своих чувствах Диме заявить». Причем с Димой мы тоже дружили, мне видно было, что с парнем полный порядок. Я говорю: «Он нарушает твои границы таким поступком, а твои границы – это твоя собственность. Они могут быть совершенно тупыми и идиотскими, и вообще, судя по твоим границам, о тебе могут сказать, что ты взбалмошная дура, но пусть лучше так, чем этих границ не будет. Поверь, пусть лучше с тобой будут носиться как с куриным яйцом, очень хрупким и золотым, если тебя будут считать взбалмошной дурой, нежели тебя будут считать “удобной девочкой”, о которую можно вытереть ноги. Нужно отстоять свои границы, и согласится или не согласится Дима с этими границами – это неважно. Тебе нужно сказать о своих чувствах; но говорить не о нем, а о себе в первом лице. И постараться это не обсуждать».

Как это выглядит? Она должна была сказать ему следующее: «Дима, ТВОЙ поступок сделал МНЕ больно, и Я сейчас чувствую боль, обиду и досаду». Как обычно говорила она: «Дима, ты плохой, Дима, ты плохо сделал». А когда мы говорим лишь о поступках, мы подразумеваем, что «ты в целом неплохой, просто твой поступок меня обидел».

На следующий день ко мне приходит Вика и говорит: «Мы таки поругались, не работает твоя методика». Я говорю: «А что ты ему сказала? Как конкретно ты ему это сказала?» Она говорит: «Я сказала: Дима, я чувствую, что ты козел». Девушка сказала о своих чувствах, вы понимаете? Конечно, можно смеяться над этим всем, но история, тем не менее, трагичная. Она доказывает, что о чувствах мы говорить не умеем. Более того, мы ведь и благодарить-то не умеем, о хороших чувствах говорить не умеем, показать, что мужчина понравился, не умеем.