Я с силой стискиваю зубы, чтобы не зареветь. Даже сейчас, когда я попросила сказать мне правду, он мне врет. Я же видела сообщение.

— Ясно, — я киваю и поднимаюсь. Голова плывет, ноги еле меня держат. — Я пойду полежу в своей комнате. Слабость какая-то.

Богдан хмурится и встает следом.

— Может, врача вызвать?

— Не нужно.

Идти он мне не дает. Подхватывает на руки и несет на второй этаж. Я вдыхаю запах его рубашки и едва не вою от раздирающей меня боли. Теперь мне кажется, что от него пахнет Ольгиными духами.

50

Аня

Я не в состоянии собраться с мыслями. Рана на сердце кровоточит и не собирается становиться меньше. Он обманывал меня. Обманывал… Пока я все эти дни думала, что у нас есть будущее как в красивой сказке. Не может. И не будет.

Богдан остается со мной, но ненадолго. Ему кто-то звонит на телефон, он выходит из комнаты, а когда возвращается, я притворяюсь спящей. Не могу позволить ему больше прикасаться к себе и быть рядом. Это выше моих сил. Он поправляет одеяло, касается губами моей макушки и выходит из комнаты, а я сильно зажмурив глаза, горько плачу и не могу остановиться. Кажется, я забылась сном только под утро, а с будильником открываю глаза и понимаю, что меньше моя боль не стала, а я по-прежнему не хочу жить в обмане и лжи, терпеть его отлучки, изводить себя мыслями, где он и с кем проводит время, пока я жду его дома.

Тщательно собираюсь в университет и поглядываю в окно. Замечаю, что Богдан уехал, и только после этого спускаюсь вниз. Мне не хочется на учебу, не хочется больше ничего. Я машинально завтракаю, беру вещи и выхожу на улицу.

Всю ночь я не спала и думала о Богдане, о боли, которой причинил мне этот мужчина. Набираю Карину, чтобы поговорить с ней, но она говорит мне, что приболела и сегодня не придет в университет. Я решаю заехать к ней после учебы, только чтобы не возвращаться домой, не видеть Валевского. Мама была права. Нет никакой любви с его стороны и никогда не будет.

— Ты чего такая задумчивая? — Слава приобнимет меня за плечи, когда мы выходим из аудитории. — Из-за Каринки? Каюсь, моя вина, что ее сегодня нет, а она приболела. Накормил ее холодным мороженным позавчера.

Слава — неплохой парень, только когда Карины нет рядом он всегда заигрывает со мной, будто бы невзначай касается руки или лица, а мне это неприятно. Я собираюсь сбросить его руки, когда мы выходим из здания университета, но вдруг замечаю машину Богдана, и… прижимаюсь к парню теснее. Растягиваю губы в приторной улыбке, и поднимаю глаза к лицу Славы. Я собиралась сказать Валевскому вечером, что не хочу больше с ним жить, терпеть его ложь, но, думаю, что он заслужил получить нечто большее, примерно то, на что обрек меня в свое время.

— Мне надо было пойти с вами. Чтобы ей меньше досталось, — кокетничаю я.

— Так в чем проблема? Пойдем в кафе? Выберешь любой понравившийся десерт? Как тебе идея?

— Мне нравится, — обнимаю его в ответ и словно невзначай касаюсь головой плеча.

Чувствую приторный запах его духов, и меня словно прошивает неприязненной дрожью. Ни одного мужчину больше не подпущу к себе! Знаю, что Богдан смотрит на нас, и понимаю, что подставляю Славика. С другой стороны, будет знать как заигрывать с подружками своей девушки. Все они сделаны из одного теста. Им бы лишь под юбку понравившейся кобылки залезть и больше их ничего не интересует!

— Аня… — хрипло шепчет он, и кладет мне руку на поясницу.

Славу даже мой живот не смущает! Ну как же так можно?

— От тебя умопомрачительно пахнет, — выдыхаю я, и поднимаю глаза. — Ты такой…

— Аня, иди в машину, — произносит Богдан ледяным тоном.

Поворачиваю голову, и смотрю на него. В груди все разрывается от боли. Ну как же можно быть таким красивым и таким… лицемерным.

— Эй, дядя, ты кто? — Слава делает шаг вперед, а я понимаю, что зря он это делает, когда вижу, как Богдан хватает его за грудки.

— В машину. Немедленно. — Валевский бросает в меня предостерегающий взгляд.

Я не хочу доводить дело до драки и делаю так, как он просит. Иду в машину, а сама оборачиваюсь, и вижу, как Слава лежит на земле.

«Ты же хотела этого, Аня? Хотела?» — издевается внутренний голос. Только я совершенно не чувствую угрызений совести по этому поводу. Ничего не чувствую кроме желания, чтобы Валевский тоже корчился от боли, как я всю вчерашнюю ночь.

Забираюсь в машину, заставляя себя не смотреть в сторону Славы и столпившейся вокруг них с Валевским молодежи. Богдан возвращается в машину спустя пять минут, вытирает с кулаков кровь, и поворачивает голову в мою сторону.

— Ты что, мать твою, устраиваешь? — спрашивает ровным голосом, а у самого ноздри раздуваются, а глаза полыхают злостью.

Несколько мгновений я смотрю на него, прислушиваясь к себе. Нет, внутри все по-прежнему сгорает в агонии, я загибаюсь от боли, когда представляю, как он и Ольга занимаются сексом, пока я боюсь лишний раз шевельнуться и встать с постели, чтобы не навредить нашему ребенку.

Выдержав его взгляд, набираю в легкие воздуха, и уверенно произношу:

— Не могу больше скрывать, Богдан. Да и не хочу. Славы это ребенок. Парня, которого ты только что избил. Не твой, а его.

51

Аня

Лицо Богдана становится каменным, а челюсти сжимаются так сильно, что кажется будто я слышу, как хрустят его зубы.

Отодвигаюсь подальше и вжимаюсь в кожаное сиденье. Чувствую, как потеют ладони и пересыхает в горле.

На секунду хочу рассмеяться и сказать, что я пошутила, но потом я вспоминаю всю ту боль, которую пропустила за через себя за эти дни по его вине. Она до сих пор разъедает меня изнутри, поэтому я тут же расправляю плечи и понимаю, что буду идти до самого конца.

— Ты что несёшь, дюймовочка? — суживает свои потемневшие глаза Богдан.

— Я говорю правду.

Отвожу взгляд в сторону и смотрю на что угодно: на прохожих, здание университета, пролетающих мимо птиц, но только не ему в глаза.