и сгрузили автоматы на сиденье. Заберем потом, а то вдруг кто увидит.

Наблюдая за исчезающими в жерле базы солдатиками, я прямо-таки физически ощутил, как жизнь вокруг начала играть совершенно новыми красками: все-таки мужик с оружием – это гораздо лучше мужика без оружия.

На радостях мы помогли солдатику закрыть задний борт, закинули рюкзаки, залезли следом в кузов и уселись на свернутый брезент.

Хорошо все-таки ехать под сенью джунглей, когда на тебе ничего нет. Ни автомата, ни тяжелого рюкзака с набором продуктов на две недели, даже обычной саперной лопатки, и той нет. Ты типа полностью гражданский человек, твое оружие – это перо, ты жжешь сердца людей глаголом. Так я пытался себя успокоить, чувствуя себя абсолютно голым на этом празднике жизни. Вроде всего ничего прошлото, а тело уже вспомнило армейские привычки и не желало от них отказываться. И не вспоминать про автоматы! Нет их! И даже мелкий дождик не мешает вспоминать, что автомата по-прежнему нет.

Попинав ногой рюкзак, я устроился поудобнее и взглянул на Огонька, то есть теперь Леонида. Вот кому было очень хорошо, даже лучше, чем мне. Чего-то мурлычет под нос, вот дай ему ромашку в руки и начнет нюхать с прикрытыми глазами.

– Ты чего такой довольный? – спросил я, стукаясь боком о кузов после какой-то кочки.

– А чего мне не быть довольным? Сейчас приедем, возьмем грузовик и уедем на нем в цивилизацию. Цивилизация, мой друг Николай, это такое место, где ходят девушки в платьях, есть краны, из которых льется вода, и столы, на которых стоит Фо.

– Кто стоит?

– Не кто, а что. Суп такой, фо. Нас, пока акклиматизацию проходили, только им и кормили. Неужели тебя не пичкали?

– Да не, чем-то другим кормили, маленькими пельменями какими-то, – черт, опять чуть не спалился, вовремя вспомнил про вьетнамскую кухню.

– Это да, пельмени у них есть, но против наших они не тянут.

– Здесь согласен…

Наконец, впереди показалась деревня. Подъехав к перекрестку и попшикав тормозами, грузовик остановился около какой-то лачуги. Я встал в кузове. Куда доставал взгляд, везде виднелись однотипные домики из половинок бревен, в которых окна заменяли открывающиеся снизу щиты из того же дерева. Где-то неподалеку раздался детский смех и мимо нас с криком «тэй нга» промчалось с десяток ребятишек. Дождик кончился, на небе сияло жаркое солнце.

– Товарищи, приехали, – произнес водитель, стоя на подножке и опираясь на открытую дверь. – Дальше вы уже сами.

Забрав автоматы, мы поблагодарили водителя, тут же обматерили его за разбрызганную колесами грязь и пошли по единственной улице.

– Тим о дау Ван Тьенг, – прочитал я по выданной особистом бумажке, обращаясь к старушке, которая что-то толкла прямо в воротах крайнего дома. Та подняла на нас глаза, пробормотала что-то типа «льенсо» (у меня аж сердце колыхнулось) и махнула рукой дальше по дороге.

Ну дальше так дальше. Мы зашагали по дороге между домов, заставляя себя не крутить головами во все стороны в поисках опасности, а делать вид, что все нам тут привычно и знакомо. Ну в самом деле, не глазеть же советскому человеку на хрюкающих свиней и копошащихся в земле кур? Поэтому мы и не глазели, а набивали магазины честно спертыми патронами. Их, конечно, мало взяли, но все-таки мы журналисты, пацифизм у нас в крови и нам не воевать.

Ван Тьенг – староста деревни, к которому нас направили – оказался непривычно толстым вьетнамцем, который, увидев нас, принялся колобком кружиться вокруг, благодаря богиню за оказанную ему милость, что привела нас к нему. Поначалу мы было попытались разговаривать с Ваном по выданному разговорнику, но после первых же слов он замахал руками и безбожно путая слова и падежи, перешел на русский.

После изучения приказа Ван сунул его под куртку и, призывно маша рукой, покатился вперед по дороге. Оказалось, буквально за домом управы был навес, под которым рядком стояли «Уралы». Три штуки. Натертые так, как коты яйца не вылизывают. Колеса так вообще напоминали черные дыры… Сразу видно, с любовью тут к технике относятся.

Оценив выражение наших лиц, Ван пояснил, что «Урал» машина хорошая, много везет и далеко едет. Но очень тяжелая и много топлива ест. А его мало. И руль тяжело крутится, водитель быстро устает. Вот ЗИЛ – это хорошо. Но ЗИЛа нет. Льенсо пока не привезли. Но обязательно привезут. Помощь братскому народу.

Насколько я помнил, вся эта помощь будет идти вплоть до кончины СССР. А долги «братских народов» спишет уже Россия. И обратно начнет гнать разную помощь всяким Сириям.

– А топливо есть? – поинтересовался Незлобин, забираясь в кабину одного из «Уралов».

У старосты была бочка горючки. Последняя. Он за нее страдал даже больше, чем за грузовик.

– Ну давай, организовывай. – Огонек вылез из кабины, попинал колесо и пошел по кругу, осматривая машину.

Ван отвернулся от грузовика и громко провякал что-то. Буквально через пару минут изо всех щелей, как тараканы, полезли вьетнамцы. Реально, я прифигел, оказавшись в водовороте мелких и снующих в разные стороны мужичков. Прижав к груди рюкзаки, мы с трудом пробрались к краю навеса и стали наблюдать, как заправляют грузовик, измеряют уровень масла, еще что-то делают автомобильное…

– Товарищи, разрешите к вам обратиться? – внезапно я обнаружил около себя еще одну мелкую тушку в соломенной шляпе. Узкоглазый шкет был обладателем круглых очков, большого куля за спиной и просто отличного русского. Акцент был слышен, но еле-еле.

– Говори, – я положил руки на автомат и настороженно обвел взглядом окрестности. Чего-то мы расслабились, а тут ни фига не курорт и вон, внезапно нарисовался тут один, кто знает русский язык, да так хорошо.

– Я знаю, что вам надо добраться до Лой Со.

– Ну-ка… – теперь уже возбудился Незлобин. Огонек снял автомат с предохранителя, ткнул дулом в сторону задохлика. – Кто ты такой? И откуда знаешь, куда нам?

– Меня зовут Не Хуэй.

– Не ху*й? – Мы с Веней переглянулись, заржали.

Шкет терпеливо дождался окончания нашего веселья, повторил:

– Не Хуэй!

Тут до меня что-то дошло. Имена с ху*ми – это же вроде Китай…

– Так ты китаец? А цитатник Мао есть?

– Есть, товарищ, – порывшись где-то в своей хламиде, Не Хуэй протянул мне маленькую красную книжечку с иероглифами.

– Точно китаец, настоящий. – Покрутив книжечку в руках, я отдал ее назад.

– А откуда про дорогу знаешь?

– Отсюда только два пути. Вы не поехали с грузовиком, значит, вам нужен другой. Он проходит мимо Лой Со. Мне надо туда, и я знаю дорогу.

Мы опять переглянулись с Незлобиным. Брать,