— Если бы к тебе все так не привязались, босс, то назвали бы безумной, — пожурил он, до сих пор не понимая, как за эти две недели все в их жизни могло так круто поменяться.

— Не люблю, когда меня называют «босс». Я являюсь им только фактически, а на деле же я свободная от обязательств женщина.

— Свободная и безумная.

— Нехорошо цитировать чужие слова.

Именно так о ней написали в последнем номере «Форбс» — как о наследнице миллионов, которая взбрыкнула настолько, что не постеснялась выбросить на ветер большую часть наследства: пожертвовала старый дом Гончаровых городскому совету для организации в нем детского приюта, позаботилась о новом руководстве для компании «Медиаком» и, продав все свое имущество в родном городке, забрала теток и переехала вместе с ними в небольшую квартиру на выезде из Киева. Считалось, что ей пришлось испытать шок после того, что произошло в компании, но все равно людям казалось странным ее поведение. Особенно один из последних жестов…

— Я ни о чем не жалею и наслаждаюсь жизнью, — добавила Элла.

Она надеялась, что Мише хватит деликатности не упрекать ее в лицемерии: они оба знали, что все не так гладко, и если Элла улыбается, то прячет глаза, в которых поселилась извечная грусть. Она не может никак смириться с тем, что Марк ее бросил. Миша уже догадался, что ждать от нее взаимности бессмысленно, но хотел просто вернуть блеск в глазах. А она с чудесной вежливостью позволяла ему частенько наведываться к ней домой, помогать с переездом и расстановкой мебели, усмирять ее вредных теток и потом неизменно благодарила. Убеждала, что понятия не имеет, кто такой Марк Гончаров, но одновременно с этим спасала его, Марка, задницу.

— Ну, если ты так считаешь.

Он заглушил двигатель прямо напротив центрального полицейского участия. Элла на какое-то мгновение замерла, потом провела здоровой рукой по кокетливо завитым волосам, сделала глубокий вдох и притворилась, что сейчас она тоже расслабляется:

— Подожди меня, хорошо? Потом я угощу тебя обедом.

— Для этого ты слишком нищая.

— Еще пара недель и компания возобновит свою работу, а я буду загорать на пляже, пить шампанское и тратить денежки, которые вы для меня будете зарабатывать, — прозвучало слишком тоскливо, чтобы вызвать у Миши улыбку.

Он открыл для нее дверцу:

— Удачи.

Элла кивнула и зашла в участок. Еще минута, и она увидит его. Черт. Ей понадобится вся сила воли, чтобы довести дело до конца. Пришлось принять вид а-ля сердцеедки, вспомнить, что она выглядит довольно неплохо благодаря Юле, с которой они неожиданно стали подругами. Джинсы с высокой талией подчеркивают ее длинные ноги, кокетливая блузка из розового шифона, заправлена в пояс, на здоровой руке пара пластмассовых браслетов — подарок от тети Жанны, которая едва с ума не сошла, когда ее любимую племянницу похитили во второй раз. На ногах удобные кожаные босоножки без каблука. А под всем этим — полная пустота и глубокое одиночество. Пришлось пройти через многое, снова возненавидеть Марка, чтобы потом простить.

Люда сделала официальное заявление в прессу, призналась в мошенничестве и очистила свою совесть, открыв кое-какие секреты из жизни Лизы Гончаровой. Элла воспользовалась этим, чтобы устроить пресс-конференцию и официально заявить:

— Марк Гончаров не несет никакой ответственности за те ужасы, которые происходили в компании «Медиаком». Он стал жертвой, такой же как я. Подлые сплетни и оскорбления сделали его изгоем. Но он возвращается. Мы все надеемся, что никто не затаил на него зла и радостно улыбнется при встрече.

А потом она зачитала письменное признание, оставленное Людой Терещенко, согласно которому Марк никогда не состоял в близких отношениях с Лизой Гончаровой, а был оклеветан из-за обиды, которая терзала ее, когда Марк ушел из дома.

Это было два дня назад. Наверное, Марк уже в курсе. Но это было не все. О главном Элла собиралась сообщить ему лично. Боялась ужасно, злилась на него за то, что он отделался от нее, оболгав себя, переживала тот день снова и снова.

Так уж вышло, что Марк Гончаров стал для нее всем — другом, любовником, защитником. Ее сердце противилось принять утрату, хотя разумом Элла понимала: утратить то, что никогда не имел, невозможно. Это Элла навсегда уяснила, однако легче ничуть не ставало.

И все же Марк здорово помог ей. Элла хотела отблагодарить Марка по-настоящему. Ему пришлось несладко в этот последний год. Отблагодарит и уйдет, больше никаких иллюзий. Возможно, Марк и защищал ее, но он ее не любил. Если бы это было иначе, он перестал бы валять дурака и заявился к ней еще пару дней назад. Он бы придумал способ, как выбраться из тюрьмы. Он всегда находил способ, как добиться желаемого. А она ему не была нужна: ни как сестра, о чем он сам неоднократно говорил, ни как женщина.

Главное не спасовать, а потом она еще раз хорошенько подумает над тем, как жить дальше, зная, что Марк так или иначе всегда будет поблизости.

Элла приготовилась, поблагодарила офицера и прошла в ту самую комнату, где однажды уже встречалась с Марком в схожих обстоятельствах. Вот только она не ожидала, что видеть его рядом окажется настолько сложно. Черт. Она выругалась мысленно — это уже вошло в привычку.

Марк смотрел на нее в упор, не моргая. Золотистые глаза на мгновение блеснули, а потом приняли коронное бесстрастное выражение. Он сидел за столом, руки в наручниках на столе, мрачная одежда, волосы слегка отросли, но лицо гладко выбрито. Элла не понимала, почему Марк все еще здесь. Ему дали месяц общественных работ, а он важничал, якобы в намерении «искупить» вину, если верить словам Миши, который общался с ним пару раз. Журналисты сходили с ума, так и не имея возможности добраться до Марка и засыпать сотней вопросов: он снова вернулся в ранг любимчика прессы.

С невозмутимым, как ей казалось, видом Элла села напротив и выдавила некое подобие улыбки.

— Ты так и не прислал открытку, Гончаров.

— Значит, ты явилась сюда, чтобы сказать мне об этом? Здесь не дом свиданий и не место для светских бесед, — его голос звучал, как натянутая струна. Он не сводил с нее глаз, едва заметно нахмурился, рассматривая безобразный гипс на ее руке, потом плотно сжал губы.

Да, на радостную встречу не похоже.

— Вообще я хотела поделиться новостями. Но поскольку ты умудряешься быть в курсе всех событий, даже сидя за решеткой: коротко о главном.

— Будь так любезна.

Элла набрала в грудь побольше воздуха и решительно приступила к делу. Жаль, что нельзя было выкрутиться хорошо продуманными заготовками из отдела по связям с общественностью.

— Спасибо за то, что спас меня.

Он отмахнулся от слов благодарности:

— Для меня самого участие Симоненко во всей этой заварухе оказалось неожиданностью.

— Ему дали пожизненный срок, — сообщила Элла и тряхнула головой, чтобы выкинуть из головы ужасную сцену разоблачения преступника.