Шаги Бенедикта показались слишком громкими ему самому. Он обошел кровать и опустился на колени у изголовья.

– Что случилось? – спросил он.

– Я спала, – ответила Харриет. – Должно быть, ходила во сне.

– А раньше такое случалось?

– Нет. Вообще-то я даже не спала. Но леди Крейчли в этом уверена, а я лучше поверю ей, чем задумаюсь об альтернативе.

– Какой? – Глаза привыкли к темноте, и теперь он видел, как блестят глаза Харриет.

– Что я схожу с ума.

Бенедикт нахмурился. И сколько времени она пролежала тут, тревожась о своей психике?

– Расскажи мне в точности, что произошло, Харриет.

Она вздохнула:

– Я уже сто раз об этом рассказала.

– Не мне.

Она молчала. Бенедикт немного подождал, потом взял ее за руку. Изящные пальцы были холодными, и он начал растирать их.

– Ну, рассказывай.

– Я пряталась в конце коридора, где мы впервые столкнулись с привидением леди Крейчли.

– Пряталась от чего?

– От мистера Эллиота. – Голос звучал равнодушно. – Я думала… – Харриет замолчала, и Бенедикт увидел, как она прищурилась, внимательно изучая его. – Я почувствовала запах гари на старой лестнице, а потом увидела дым. Он валил сильно, затруднял дыхание. Потом я услышала треск огня, ощутила жар и побежала. И это совсем не походило на обычный сон, Бенедикт. Все казалось очень настоящим и пугающим. – Она помотала головой, и подушка зашелестела. – Я все прокручиваю это в голове, пытаюсь убедить сама себя, что все это было нe на самом деле. Пытаюсь притвориться, что ничего не случилось, но не могу забыть запах дыма и треск горящего дерева.

Она стиснула руку Бенедикта. Волосы ее рассыпались и лежали на подушке как темное золото, а когда она шевелилась, Бенедикт ощущал тот самый аромат чистоты, что преследовал его со времени их верховой прогулки.

– Я бы все на свете отдала, лишь бы забыть об этом. Все на свете, лишь бы выкинуть это из головы и подумать о чем-нибудь другом. – Ее глаза умоляли. – Бенедикт, ты думаешь, я сошла с ума?

Он поцеловал ее. Его губы встретились в темноте с губами Харриет, словно были для этого созданы. Она поразилась; Бенедикт почувствовал, как она в изумлении дернулась, но тут же обняла его свободной рукой за плечи и так сильно прижала к себе, что он застонал. Пальцы одной руки переплелись с ее пальцами, другой рукой он вжался в подушку и раздвинул губы Харриет языком. Бенедикт проводил языком по изгибу ее нижней губы и чувствовал вкус чая и сладость, подобную дивному аромату ее кожи.

Она прижалась к нему, и Бенедикта сотрясла мощная дрожь. Он понадеялся, что их поцелуй прогонит из ее мыслей хотя бы половину всех неприятностей, потому что из его мыслей он вытеснил вообще все.

Он неплотно закрыл дверь. Элиза легонько постучалась, дверь распахнулась, и свет из коридора осветил их. Бенедикт, услышав, как ахнула Лиззи, мгновенно пришел в себя.

– Извините! – Ее широко распахнутые глаза метались между Харриет, Бенедиктом и свертками у нее в руках. – Вы забыли это внизу, и я подумала, что… – Она взволнованно положила свертки на пол и, пробормотав еще какие-то извинения, выскочила из комнаты.

Дверь за ней со стуком захлопнулась. Харриет прижала ладонь к припухшим губам, а Бенедикт отодвинулся и встал на ноги.

– Теперь, узнав, что ты сумел ко мне подобраться, мисс Пруитт будет думать обо мне гораздо хуже.

Харриет рассмеялась, и тиски, сжимавшие сердце, разжались.

Бенедикт долго суетился вокруг, наконец сумел открыть шторы возле кровати, с чисто мужским самодовольством отметив, что щеки Харриет снова обрели краски. Она собрала волосы и сколола их на затылке.

Потом Харриет взглянула на свертки на полу.

– Могу я поинтересоваться, где ты был? Я не видела тебя с самого утра.

Он вскинул бровь, поддразнивая:

– А ты без меня соскучилась, Харриет?

Она без колебаний ухмыльнулась:

– Осмелюсь заметить, я не видела несуществующих пожаров, пока ты находился рядом. А что касается всяких странностей, то, будь я в твоем обществе, у меня имелся бы свидетель того, что я не сошла с ума. – Она поджала губы и осмотрела его с ног до головы. – У тебя зрение острее, ты носишь очки.

Бенедикт фыркнул:

– Не думаю, что я когда-либо встречал женщину вроде тебя, Харриет.

– Ты будешь поражен, узнав, сколько раз я это уже слышала.

Харриет провела добрую часть вечера, одеваясь и причесываясь. Она боялась, что за обедом на нее будут коситься. Нелегко смотреть в лицо людям, если они, без сомнения, считают тебя либо дурочкой-лунатиком, либо сумасшедшей. Но в тот же миг, как она закрыла дверь спальни, открылась другая дверь, напротив, и на пороге появился Бенедикт. Он предложил Харриет руку, и она подумала: а не дожидался ли он ее специально для того, чтобы сопроводить вниз?

Эта мысль ее согрела.

Сэр Рэндольф поздоровался:

– Добрый вечер, Харриет, Бенедикт, – и спросил Бенедикта, пока тот отодвигал для Харриет стул: – Вы сегодня ходили в деревню? И как она вам?

Мужчины беседовали, Харриет разворачивала на коленях салфетку и ощущала на себе любопытные взгляды. Она исподлобья посмотрела на сидевшую напротив Элизу.

Лиззи улыбалась ей с известной долей озорства. Она бросила сначала быстрый взгляд на Бенедикта, а потом посмотрела в глаза Харриет и одними губами произнесла:

– А я тебе говорила.

Харриет с преувеличенным вниманием уставилась на льющееся в бокал вино, но уголки ее губ подергивались.

– …и просто не смогла днем отдохнуть! Этот ужасный сквозняк не дал мне задремать. Тянуло оттуда, с конца коридора. Я пошла посмотреть, а там дыра – прямо в полу!

– Мне очень жаль, что я причинила вам столько беспокойства, миссис Пруитт. Я бы ни в коем случае не поместила вас в эту комнату, если бы предыдущие гости хоть раз пожаловались, – сказала леди Дортеа.

Беатрис Пруитт проглотила огромный кусок жареной свинины.

– Я очень чувствительна к подобным вещам.

Дортеа добродушно улыбнулась:

– Если хотите, мы можем перенести ваши вещи в другую комнату, подальше от конца коридора.

– Отлично! – Беатрис улыбнулась, не подозревая о листике петрушки, застрявшем между передними зубами.

Лиззи возвела глаза к потолку.

– А что там внизу, леди Дортеа? – заговорил сэр Рэндольф. – Я как-то попытался заглянуть в провал, но такое впечатление, что темнота поглощает там весь свет.

Интересно, подумала Харриет, а те, кто пытался посмотреть в ту дыру в полу, видели мужчину в странном одеянии, поднимающегося из мрака? Но, вспомнив о своем дневном позоре, спрашивать не стала.