Противно! Как же противно! Существует ли на свете мужчина, который не врёт, не изменяет, не унижает своим отношением? Наверное, так и становятся лесбиянками, оголтелыми феминистками, мужененавистницами.

Ник обманывал всё время, несмотря на то, что Настя ни о чём его не просила. Он мог обойтись и без слов любви, признаний и предложения. Настя ничего не ждала от взрослого мужчины, понимала — она лишь эпизод в его жизни, но он почему-то врал о любви, как будто ген обмана встроен в мужское ДНК. Отец сначала изменял маме Насти с Виленой и один бог знает с кем ещё, а теперь наставляет рога самой Вилене с Эллочкой и наверняка ещё с кем-то. Даже Влад, безупречный, целеустремлённый Влад Веселов, додумался упрекнуть Надю в опыте. Нашёл причину не делать предложение женщине, потратившей на него десять лет жизни. Десять! Приелась пресность, захотелось разнообразия, а баба — это всего лишь баба.

Два дня Настя почти не выходила из комнаты, к вечеру второго дня пришлось изображать довольство на семейном ужине, делиться впечатлениями от поездки, показывать фотографии. Настя надеялась, что вела себя достаточно непринуждённо рядом с Виленой, хотя по её хмурым взглядам этого было не сказать.

— Покажи-ка мне выписку из больницы, — попросила Вилена к ночи, когда Александр удалился в комнату, довольно улыбаясь, убедившись, что дочь его не выдаст.

— Зачем? — Настя нахмурилась.

— Ты неважно выглядишь.

— У меня была ангина, естественно, я неважно выгляжу.

— Прошло достаточно времени, ты отдыхала на природе… просто покажи, и я успокоюсь.

— Ладно, — Настя протянула свёрнутую в несколько раз выписку.

— Так, так, так, всё в норме… Лечение адекватное… Анализы терпимые. У тебя ничего не случилось?

— Нет, — Настя пожала плечами, пряча взгляд. — Просто мне не очень понравился Алтай, — Настя не знала, что ещё сказать, переживания Вилены смущали, заставляли чувствовать вину за отца и собственное молчание. — Палатки, дожди, змеи…

— Позже ты хорошо отдохнула, виды красивые, дом с удобствами, — Вилена присела на краешек кровати. — Тебя кто-то обидел?

— Всё хорошо, — Настя посмотрела на пол, не зная, что ответить, боясь поднять взгляд.

— Хорошо, — Вилена вздохнула. — Если что, я рядом, — она тихо вышла, девушка выдохнула с облегчением.

Утром, к счастью Насти, позвонила Лена — школьная подруга. Она поступила в медицинский институт в Нижнем Новгороде, ездила с родителями смотреть город, снимать жильё, знакомиться с институтом, а сейчас спешила поделиться впечатлениями с подружкой.

Через час они встретились в привычном кафе, куда часто заскакивали после школы, игнорируя школьные обеды ради возможности посидеть после уроков с чашечкой кофе, представляя себе будущие безоблачные годы, взрослую жизнь, достижения и свершения.

Лена влетела в помещение взбудораженная, полная впечатлений и историй, будто не месяц прошёл после её отъезда, а год. Она трещала без умолку, показывала фотографии, ссылки, сыпала планами, один грандиознее другого, крутилась на месте как юла, излучала позитив такой силы, что Настя тоже начала улыбаться, а потом и смеяться в голос.

— А ты что решила? — спросила Лена, когда вывалила все новости и планы на подругу. — Куда пойдёшь?

— У Влада буду работать, а потом поступлю на фармацевта, — соврала Настя. Мысли такие у неё были, не слишком-то оформленные, стояли в одном ряду с медицинским колледжем и планом стать косметологом.

— Клёво, москвичкой станешь, парня нормального встретишь.

— Не вижу связи, — Настя засмеялась.

— Статистически в Москве больше парней, а значит, и нормальных больше.

— И не нормальных тоже, чисто статистически.

— Это неправильная статистика! — засмеялась в голос Ленка. — Точно тебе говорю, встретишь москвича, замутите по-взрослому… Погоди, ты уже, да? Встретила?

— Нет. С чего ты взяла? — фыркнула Настя.

— Веселова, твои навыки вранья не улучшились с третьего класса. Колись! Кого ты встретила на Алтае? Или в Москве? Или здесь? Только не говори, что это Скворцов!

— Чем тебя Вадим не устраивает? — Вадим никогда не нравился Лене, она постоянно фыркала при его появлении, а после инцидента на выпускном горячо поддержала подругу, заявив, что первый мужчина должен быть мужчиной, а не Скворцовым.

— Бу-э! — Ленка сморщилась. — Скажи, что это не Скворцов!

— Не он, — Настя подумала, что скрывать от Ленки смысла нет. Не побежит же она рассказывать всему городу, что произошло на Алтае с Настей Веселовой, а если расскажет — вряд ли это кому-то будет интересно.

— Обалдеть, — шептала Лена через час и два блюда. — Счастливая ты!

— Счастье привалило, — фыркнула Настя.

— Романтично!

— Чего романтичного? Дядьке тела молодого захотелось, — повторила Настя слова брата. — А я повелась, как дура.

— Слушай поменьше своего братца, — фыркнула Ленка. — Он от зависти сказал, тоже хочет молодую, а живёт с тридцатилетней.

— Он любит Надю, — несмотря на то, что в словах Лены был резон, Насте стало обидно за Наденьку.

— Не знаю, — Ленка пожала плечами. — Всё равно я бы не особо верила Владу и вообще никому не верила. Слушать надо своё сердце! Что тебе твоё сердце говорит?

— Ничего, — Настя пожала плечами.

— Потому что ты его не слушаешь! Покажи своего красавца, а?

Настя протянула телефон с фотографиями, открыв папку «Ник. Алтай».

— Ух! — Ленка рассматривала снимки, время от времени задавая вопросы о местности или самом Нике.

— Повезло… А дальше что? Вы говорили после того, как ты уехала?

— Нет, я трубку не беру. Не знаю что сказать.

— И не переписываетесь?

— Он пишет, я не читаю.

— Одним словом, дура. Вдруг у него всё серьёзно, а ты ерундой страдаешь. А вдруг он в больнице сейчас, бывает такое, сначала кажется — небольшое сотрясение, а потом раз — отёк мозга и кома!

— Серьёзно у него с Аллочкой, а была бы кома — не писал.

— Прицепилась к Аллочке, десять лет прошло, кто угодно забудет, а в тридцать лет мужчины остепеняются, знают, что хотят, перестают изменять.

— Они никогда не перестают, — Настя зло фыркнула. — Даже в пятьдесят!

— Да… — протянула Ленка.

Её родители почти развелись год назад, когда мама узнала о существовании любовницы у мужа, двадцативосьмилетней приезжей из соседнего, братского государства. Целый год жутких скандалов, истерик, хлопаний дверями. Отец порывался познакомить новую любовь с дочерью, Лена встала на дыбы, устроила разнос и под конец ушла из дома к бабушке, заявив, что домой больше не вернётся. К весне родители помирились, любовница была изгнана с позором, отец забрал все украшения, которые ей дарил, отдав их сначала жене, а потом дочери. Баба — всего лишь баба.