прекрасны шато дю То[23], шато Во-ле-Виконт, дворец Бельвью и шато Мезон-Лаффит, но императорский дворец попросту поражает воображение. Древняя роскошь соседствует в нем с новыми веяниями, а коллекция произведений искусства богаче, чем в Эрмитаже и Лувре вместе взятых. В общем, впечатлений море, и разговор случился хороший, да еще и в отличной компании. А под разговор и шампанское, которое лилось рекой, Вероника как-то даже не заметила, когда это они остались в гостиной втроем. И когда поступило предложение переместиться в «императорскую опочивальню», отказываться уже было поздно, да и опасно. Все-таки не лишь бы кто пригласил на блядки, а сама кронпринцесса Эва Сабиния. Так Вероника Акиньшина оказалась в постели принцессы-наследницы и провела там ночь и большую часть утра следующего дня. Опыт небезынтересный и где-то даже поучительный. И, разумеется, Вероника взрослая девочка, и у нее в прошлом уже случалось такое пару раз с мальчиками, - в смысле, спонтанного секса, - так что она не психанула, а расслабилась и получала удовольствие. Да и принцесса, к слову сказать, оказалась в постели чудо, как хороша, так что все прошло на ура и к взаимному удовольствию. Но сам факт, что она пару раз переспала с Эвой Сабинией, - а таких случаев набралось к концу апреля ровным счетом четыре, - сделал ее настоящей звездой бомонда[24]. Впрочем, много ли тому бомонду надо? Всего лишь несколько удачных встреч, уместная шутка здесь и «случайный» комплемент там, красивое тело и милая улыбка, но главный вопрос, как, в конце концов, поняла Вероника Акиньшина – с кем ты спишь.

«Жизнь удалась, - усмехнулась она мысленно, в очередной раз проснувшись в постели принцессы-наследницы. – А всего-то и нужно было дать себя облизать…»

Сформулировано, - чего уж там, - цинично, но зато честно. И это тоже являлось сильной стороной Вероники. Любимый дядюшка научил ее относиться к жизненным обстоятельствам так, как они того заслуживают. То есть, видеть вещи не такими, какими они кажутся, или такими, какими их хотят представить другие, а такими, какими они являются на самом деле. Без прикрас, без светофильтров, - розовых очков или завесы слез, - и, разумеется, не забивать «изображение» словесной шелухой. Видеть суть, принимать, как есть, - нравится тебе это или нет, - и поступать по обстоятельствам. Бьют – беги, дают – бери, и не упусти свой шанс на удачу, ибо «прихоть случая управляет миром»[25].

Она свой случай не упустила, но была крайне осторожна и ни разу, - ни словом, ни жестом, - не попыталась заменить собою свою подругу и благодетельницу. Другом и любовницей Эвы Сабинии являлась Габриэлла, а «милая Бери» всего лишь нечастое и необязательное, хотя и приятное дополнение к тому, что должно быть. На самом деле, большего Веронике и не надо было, поскольку ей и Мишельеров хватало. А они, - оба два, - похоже, действительно ее любили и были к ней невероятно внимательны и щедры. Захоти она, и был бы у нее собственный дом, но ей пока чудесно жилось и во дворце Мезон-Лаффит. Денег и прочих роскошеств ей тоже хватало: драгоценности, - и те, что захватила с собой, и те, что подарили любовники, - наряды от лучших дизайнеров От кутюр, спортивный темно-красный Бугатти с двигателем мощностью 210 лошадиных сил[26] и многое другое, что давало ей привилегированное положение подруги и наперсницы Э клана Мишильер. Но, пожалуй, самым главным и самым ценным в ее нынешней жизни являлась Магия. Ее в этом Мире было много – пользуй - не хочу, и Вероника колдовала везде и при каждой возможности. Вот это был кайф! Просто чудо какое-то, по-другому и не скажешь. Но как бы здорово она ни колдовала, Вероника отдавала себе отчет в том, что знает и умеет пока слишком мало, чтобы считаться настоящим состоявшимся мастером. Одной голой силой ничего путного не добьешься, надо многое уметь и еще больше знать. И она училась. Читала книги, брала уроки у прочих Мишельеров, но главными ее учителями оставались Габи и Трис.

Боевая магия впечатляла. Она манила невероятными возможностями. Дарила уверенность в себе и пробуждала желание побеждать. Но это была трудная наука, из тех, что никому не даются сразу вдруг, и, уж тем более, даром.

- Не так! – холодно взглянула на нее Габи. – Ты убита. И меня подставила. Что ты сделала неправильно?

- Я ударила Роном[27]… Вложила много силы?

- Копье как раз было уместно. Сила? Ты била на поражение. Думай дальше?

Голова была тяжелая, и думалось с трудом. Вероника попросту устала, - пошел третий час тренировки, - а вот Габи хоть бы хны. Стоит, смотрит, размеренно дышит, и все, собственно.

«Статуя командора! Но что же я все-таки сделала не так? Что?»»

— Вот черт! – сообразила она вдруг. – Я использовала слишком маленький щит!

- Не черт! – поправила ее Габриэлла. – Клянись лучше Зевсом или Марсом. А проклятия лучше формулировать на латинском языке. Что-нибудь, вроде «Vae!»[28] Можно, к слову, помянуть еще фавна.

- Знаю! – буркнула в ответ Акиньшина. – Semper in excremento, sole profundum qui variat[29]. Больше не повторится. Но дело ведь в щите, я права?

- Надо было использовать «Анкил»[30], - сжалилась Габи. - а не пытаться парировать удар «Азотом»[31]. А меня ты должна была прикрывать справа «Щитом Ахилла»[32]. Меня запросто могли атаковать с фланга. И вообще, когда ты наконец научишься правильно выбирать Стихию. Огонь и Воздух универсальны, спору нет. Но иногда Вода и Земля могут быть куда эффективней. Так что думай и учись выбирать быстро. Это должно получаться как бы само собой. Без участия логики. Без раздумий и колебаний!

И так день за днем. Трис был несколько мягче, но от него тоже доставалось по первое число. И все-таки Вероника на них не обижалась. Не роптала и не плакалась. Люди делом занимались. Готовили ее к войне, а на войне все средства хороши. Так что знать и уметь надо много чего. Прежде всего, чтобы выжить. Ну и победить, конечно же. Воюем-то на результат, никак не меньше. Вероника все это понимала, а потому едва из кожи вон не лезла, чтобы всему, чему учат, научиться и все, что доступно, познать. Так и корячилась, пряча смертельную усталость за улыбками и шуточками, потому что кому надо, те знают, а остальным знать обо всем этом не следует.

- Что ж, - усмехнулся Трис, с интересом рассматривая стоявшую перед