Злость захлестывает Майкла, его лицо мрачнеет, словно небо перед грозой. Он открывает рот, чтобы ответить мне, но потом меняет решение и отправляется вниз по лестнице.

Мэделин подходит и останавливается рядом со мной. Все мышцы в моем теле напряжены, словно я натянутая тетива. Я не двигаюсь и ничего не говорю.

– Ее воспоминания возвращаются, – тихо говорит Мэделин. – Как такое возможно?

Я не отвечаю. Потому что сам хочу знать ответ на этот вопрос.

Следующим вечером Арджун предусмотрительно дожидается момента, когда последний луч солнца исчезнет за горизонтом, чтобы постучать в мою дверь.

Я не отвечаю, но этириал поворачивает латунную ручку и входит без приглашения.

– Ты пойдешь со мной. – Это не просьба – его чопорный британский акцент ясно дает это понять.

Я сажусь и демонстративно свешиваю ноги на пол перед кроватью, откидывая бархатные портьеры в сторону. А потом кладу открытую книгу у одинокой свечи, горящей на прикроватном столике, и вскидываю брови, уставившись на Арджуна.

– Валерия Генри ждет тебя в своем магазинчике, – говорит Арджун, усаживаясь в резное кресло, стоящее в углу. Он зажигает сигарету, и голубоватый дым начинает клубиться над его головой. – Никодим говорит, пора тебе обзавестись собственным fetiche, чтобы ты мог спокойно передвигаться под солнцем.

Я тру шею левой рукой.

– Будет дерзостью с моей стороны разгуливать при свете дня после того, как Майкл Гримальди оказался таким щедрым на угрозы. Если он и правда рассказал волкам, что я больше не смертный, Лука Гримальди оторвет мне голову.

– Что может произойти независимо от того, разгуливаешь ли ты при свете дня или среди ночи, – замечает Арджун. – Да и в этом случае лучше иметь преимущество. Ты же не хочешь оказаться одним из тех недалеких бессмертных, которых оставили умирать на солнце. Это будет слишком нелепая смерть даже для тебя.

– Ты хоть знаешь, о чем говоришь, или прочел об этом в книжке?

Арджун фыркает.

– Я слышал всякие истории в Сильван Уайль.

– Может, они принимают желаемое за действительное. Готов поспорить, жители Уайль обожают придумывать креативные способы унизить достоинство вампиров.

Арджун наклоняет голову, указывая на книгу у моей кровати.

– Кстати, о принятии желаемого за действительное, ты все продолжаешь свои поиски таинственного Сюнана, Бессмертного разрушителя?

Его вопрос меня удивляет, но я стараюсь этого не показывать.

– Мне просто интересно.

Смех вырывается из груди Арджуна. Он выдыхает два клуба дыма через ноздри.

– Ты и правда ужасный вампир, – говорит он. – Если врешь, делай это хотя бы убедительно. Все знают, что ты читаешь. Одетта и Мэделин следят за всеми твоими действиями, включая такие банальные, как заказ книг в библиотеке.

Я тихо ругаюсь, испанские слова срываются с моего языка.

– Не волнуйся ты так по этому поводу, – продолжает Арджун. – Матушка с тетушкой просто хотят быть уверены, что тебя не интересует литература о тщете бытия. Смерть не единственный выход, дружище.

– Если уж на то пошло, то единственный.

И опять Арджун смеется.

– И этот выдуманный Сюнан может помочь тебе в твоем увеселительном путешествии? – Он поднимается на ноги, поправляет монокль, прикрепленный к его жаккардовому жилету, а затем говорит мне: – Заканчивай читать волшебные сказки и собирайся. Давай проведем эту ночь среди живых.

* * *

Я держу голову опущенной, пока мы идем по Vieux Carre, надвинув свою шляпу пониже. Мои глаза мечутся из стороны в сторону. После того как я повстречал Селину и Майкла, прогуливающихся по улице Руаяль на прошлой неделе, я вдруг осознал, насколько беспечно вел себя все это время.

В любой момент мы можем столкнуться с членами Братства.

И если столкнемся, что я буду делать тогда?

Полагаю, тогда я понесусь прочь, словно ветер. Если и останусь на месте, то только чтобы защитить кого-то. После того что произошло с Камбионом на болоте, у меня нет желания ввязываться в драки. Жестокость, похоже, ведет к худшим вариантам развития событий.

– Ты умеешь драться? – спрашиваю я у Арджуна, когда мы делаем последний поворот на Rue Dauphine[82].

– Занимался боксом в университете, – говорит он. – И я неплохо управляюсь со штукой под названием «багх нагх»[83].

– А это что такое?

– Если придется драться, увидишь.

Я кошусь на его безупречный костюмчик и спрашиваю:

– У тебя что, сейчас при себе есть оружие? – Я удивленно изгибаю брови.

– Дамы тоже удивляются.

– Твою ж мать, – бормочу я, смеясь.

Две юные особы проходят мимо нас, держась под руки. Как только они исчезают вдалеке, мы замираем у непримечательной голубой двери справа от нас, знак наверху мирно покачивается на вечернем ветру. Золотыми буквами на ней выписано одно-единственное слово: «Parfum».

Дурманящая смесь запахов окружает узкое здание: розовая вода, древесный уд, пионы, диптерикс, сандал и ваниль. Другой слой запахов таится под ними – что-то более тяжелое, более острое. Травы и горящий ладан. И тающий воск с примесью крови.

Колокольчик над дверью звенит, когда Арджун толкает голубую створку.

Сам магазинчик длинный и узкий, как многие аптекарские салоны в центре французского квартала. Вдоль стены слева от нас тянутся бесконечные полки, многие из них заставлены крошечными пузырьками с духами, а также кусками мыла и саше с сушеными цветами. Также слева, на маленьком табурете, сидит молодая женщина с кожей фарфорового цвета, такой же бледный солнечный зонтик лежит возле ее юбки с цветочным узором. Ее рукав закатан и рука обнажена, чтобы было удобно проверять, как раскрываются на коже разные ароматы. Вены на ее запястье пульсируют в такт с ее бьющимся сердцем.

Если бы она только знала, что для вампира вроде меня это самый приятный аромат из всех.

Я отвожу глаза и сглатываю. Спустя почти что два месяца жажда крови по-прежнему затмевает почти все мои чувства. Из-за этого я опасаюсь охотиться без сопровождения кого-либо из своих сородичей.

– Bonne nuit[84], джентльмены. – Девушка, проводящая эксперименты с ароматами, поднимается на ноги. – Чем я могу вам помочь?