Лыков все-таки взял с собой не только браунинг, но и бронзовый кастет — табельное оружие французских полицейских, подарок Благово. Мало ли, как вывернет? Опять же, по пути туда ребята из Порт-Артура захотят пощупать карманы сыщика…

Без пяти минут два Алексей Николаевич подъехал к водокачке. Извозчик, получив в качестве аванса целую пятерку, убрался к переселенческому пункту и встал под фонарем.

Сбоку послышался знакомый голос:

— Иди сюда.

Лыков повиновался. От водокачки отделились три фигуры.

— А мне велел одному приходить, — усмехнулся сыщик.

— Ты смелый, однако, — просипел маз. — Не боишься, мы тебя тут в ножи возьмем?

— У меня браунинг и кастет, от троих, пожалуй, отобьюсь.

— Ладно, я пошутил. И у фартовых совесть есть. Зачем звал?

— Сообщить про Ядвигу. Я узнал, кто украл ваши заклады, которые вы из ломбарда изъяли. Это не она.

— Не она? А все на нее указывают.

— Кто все? Тебя за нос водят, а ты веришь. Слушай, как дело было…

И Лыков рассказал Володьке о том, что услышал от Старжевского.

— Если сомневаешься, спроси его сам. Он сейчас в лазарете, люди Ононашвили пытались его зарезать. Именно за то, что сказал правду в бане.

Маз был поражен.

— Нико ограбил? Меня?!

Он повернулся к своим людям и сказал со злой дрожью в голосе:

— Убью, тварь!

— Проверить надо, — осадил его плечистый детина в пыльнике. — Легавые, может, нас нарочно лбами сталкивают.

— Тогда полковника убью.

— Чего зря воздух сотрясать? — Алексей Николаевич кивнул через плечо. — Извозчик вон стоит. Садись да поехали.

— Поедем, а там засада! — парень в пыльнике даже схватил маза за рукав. — Кому ты веришь, Володька?

— Да иди ты, Вчерашний! Лыков дело говорит, надо дознаться до правды.

Вчерашний — это кличка есаула, вспомнил сыщик записи в учетной карточке. И подмигнул детине:

— Дрейфишь, Егор Сосипатович? Думаешь, у полковника из Петербурга важнее дел нет, чем тебя ловить?

В результате все четверо набились в пролетку. Маз приказал извозчику:

— Давай к Московскому перевозу, так ближе до тюрьмы.

Довольно быстро они доехали до того места, где паром-самолет перевозил людей и экипажи на правый берег. У шлагбаума лихую компанию пытался остановить караульщик. Лыков махнул своим билетом, и их беспрепятственно пропустили.

— Во! И мне такой надо! — сострил Чайванов. Он косился на питерца с одобрением. — Дашь поносить?

— Дорого тебе встанет, — ответил Алексей Николаевич в тон бандиту.

Через минуту тот опять повернулся к сыщику:

— А ты откуда знаешь, как Вчерашнего зовут?

— В полицейской картотеке прочитал, когда готовился к встрече с тобой.

— Готовился, значит? Поджилки не тряслись?

Лыков так приобнял маза за плечи, что тот охнул:

— А ты вспомни, Владимир Васильич, нашу первую встречу. Когда я вашему юноше морду начистил в Ядвигиной калитке. Вас четверо пришло, а убрались несолоно хлебавши.

— Было дело, — смутился Чалдон. — Да вижу, вижу, что ты храбрец. Я таких люблю, мои люди тебя пальцем не тронут.

Паром перевез их к началу Московского тракта. Маз решил изобразить из себя приветливого хозяина и показал гостю:

— Во, смотри. Царская беседка называется. Знаешь, в честь кого?

— Знаю, — ответил сыщик. — Это триумфальная арка, в ней в тысяча восемьсот девяносто первом году встречали наследника, когда он возвращался в Петербург из кругосветного путешествия.

— Точно. Теперь он наш царь. А ты, Лыков, встречался с ним?

— Неоднократно. Я охранял государя сначала в Москве на коронации, потом в Нижнем Новгороде на промышленно-художественной выставке.

— Да ты что? Прямо вот так, лицом к лицу? И разговор вел?

— Конечно. Последний раз, когда он мне ленту вручал.

— Какую еще ленту? — уточнил Чалдон. Было странно видеть, что личность императора вызывает такой интерес у жутковатого бандита.

— Ну, орденскую. Ленту ордена Святого Станислава первой степени.

После этого маз зауважал сыщика еще больше.

Когда они подъехали к тюремным воротам, часовой отказался их впускать. Алексей Николаевич опять извлек свою волшебную книжицу. Стрелок вызвал начальника караула. Заспанный поручик с удивлением оглядел живописную группу и спросил:

— А вы кто?

— Читайте, там все написано.

— А эти?

— Эти со мной.

— Как же я их пропущу? — растерялся офицер. — По ним видать, что уголовные!

Лыков вынул открытый лист за подписью премьер-министра.

— Проводится очная ставка. Распоряжение самого Петра Аркадьевича. Быстро откройте дверь!

В результате под утро сыщик в компании бандитов оказался в палате Старжевского. Состоялось бурное объяснение. Лыков с интересом наблюдал, каким весом пользуется счастливец у фартовых. Евгений Бальтазарович убедил маза в два счета.

Закончив дознание, Чалдон-Чайванов протянул питерцу крепкую руку:

— Ну, полковник, в жисть не собирался я спасибо говорить фараону. Но теперь скажу.

— Значит, Ядвига может спать спокойно?

— Может.

— Ты учти, что люди Нико продолжат ее чернить.

— А зачем? — маз пожал плечами. — Ломбард брали мы. Счеты к Ядвиге были у нас. Кавказцы здесь никто, и звать их никак. Сейчас баба перед нами чиста.

— Пусть блатные узнают об этом, — попросил Алексей Николаевич.

— Сделаю.

— Поскорее бы.

— Щас брошу все дела и побегу твою бабу отмывать, — сердито огрызнулся Чалдон. — Ты тово… знай, с кем говоришь.

Лыков боком-боком выбрался в коридор и побрел к выходу.

Лыков с Франчуком уже сорок минут шатались по Хлебному базару, а Полубщиков так и не появлялся.

— Зайдем куда-нибудь, выпьем водки, — предложил Алексей Николаевич. — Обычно это помогает.

Они сунулись в квасную лавку на Преображенской. Надзиратель выразительно показал хозяину два пальца. Тот нагнулся и через полминуты поставил на прилавок пару оловянных стопок. Рядом примостил тарелку с холодной печенкой. Сыщики выпили, закусили, и Лыков бросил бумажный рубль. На лице содержателя мелькнуло удивление. Когда вышли, Франчук сказал питерцу: