— Долго они прожили? — спросил Чердынцев, соображая, чем может помочь ему информация о муже Горецкой.

— Пятнадцать лет, если мне не изменяет память, — ответил Демонюк. — Гриша посодействовал ее устройству в нашем театре, а там уж Амалия Яновна показала себя как прекрасная актриса…

"Актриса, ну да…" — вспыхнул Макар, а вслух сказал для поддержания разговора:

— А кто сделал эту фотографию, вы?

— Нет-нет, Амалия. Сама она не любила фотографироваться. Этот снимок мне подарил сам Гриша незадолго до своей смерти. Он тогда уже болел, поэтому почти все время жил на даче. Там ему дышалось легче.

— На даче…

— Да, у них как-то очень быстро появился достаток. Гриша говорил, что Амалия нашла покупателей на его картины, ну и в общем…

— Что-то я ничего не знаю про дачу, — удивился Макар.

Старик пожал плечами.

— А где, говорите, она находится?

— Насколько я знаю, в пригороде. Не был там ни разу.

— Александр Карлович, вы не будете против, если я ненадолго возьму эту фотографию?

— Пожалуйста, — вздохнул старик. — Я не против. Мне кажется, что все это, — он сделал короткое движение рукой, — все равно очень скоро окажется на помойке…

Макар покинул дом старого актера в смешанных чувствах жалости, сожаления и разбушевавшегося в груди азарта. С одной стороны, ему не хотелось обижать старика скорым уходом, но с другой, его подстегивало желание как можно быстрее выяснить местонахождение дачи, о которой он узнал совершенно случайно. Наверное следовало сначала позвонить Щербинину, или Ерохину, но Макар сразу же отмел эту мысль, объясняя тем, что лишние вопросы не только не приблизят его к цели, но и, что более вероятно, каким-то образом помешают ему. Бог его знает, какие выводы сделает тот же следователь. И не разболтает ли кому-нибудь об этом говорливый и всезнающий худрук. Пожалуй, как это не парадоксально, но верил Макар сейчас только женщинам…

Гостиница была неподалеку, и Чердынцев направился именно туда. Дежурная на ресепшен все так же сидела с вязанием за просмотром сериала и, заметив Макара, лишь коротко кивнула ему.

— Вы не могли бы мне помочь? — обратился к ней Макар. — Скажите, пожалуйста, насколько я знаю, где-то в пригороде есть дачный поселок. Или кооператив…

— Есть, — кивнула дежурная.

— Есть! Очень хорошо, — Макар сверлил ее взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не вырвать из ее рук спицы. — А как называется?

— Так их несколько. Вам какой нужен?

— Несколько? — опешил Чердынцев. — Я не знаю, какой.

Женщина наконец отвлеклась от своего занятия и подняла уставшие глаза.

— Через десять километров «Новино» отстраивается. Земля там дорогая. Не знаю, на кого рассчитывают. Москвичам далеко, а местным зарплаты не позволяют.

— Нет-нет, мне нужно место, где строили лет двадцать-тридцать назад.

— А… это, наверное, Кураево. Деревни-то у нас разваливаются, а поселок еще стоит. Расположение у него удобное — железная дорога рядом проходит. Удобно.

— А на машине я смогу туда проехать? — Макар все еще надеялся, что интуиция его не подводит.

Дежурная пожала плечами:

— Вот чего не знаю, того не скажу. Зима, сами понимаете. Если дорогу чистят, то проедете, а коли нет… Как-то ведь туда люди добираются?

— Кураево, говорите? Что ж, возможно, это именно оно и есть… Спасибо вам огромное! — Макар отошел от стойки, подумал минуту, а затем вышел опять на улицу.

Сев за руль, вытащил фотографию и поставил ее перед собой на приборную доску. На черно-белом снимке невозможно было понять, какого цвета дом, и как выглядит его крыша. Но в целом, если, конечно, сосны еще не были вырублены, по этой картинке вполне возможно было найти и саму дачу. Ответить на вопрос, а что же он там, собственно, хочет найти, Чердынцев не мог. Рассуждая логически, он знал, что нужную информацию реально узнать в городском реестре, но все это заняло бы кучу времени, которого у него и так было немного. Макар рассуждал именно так — нет времени на бесплотные переживания и разговоры, есть время только на поиск Симы и Илюши, и каждая зацепка сейчас была на вес золота. В конце концов на автомобиле он домчит быстрее любого поезда, и, если даже дача теперь принадлежит кому-то другому, он хотя бы расспросит о старых хозяевах, которых кто-нибудь да помнит.

Макар набрал номер Валентины и, когда она взяла трубку, произнес в миг охрипшим голосом:

— Валя, это я…

— Я уж поняла…

На заднем фоне раздавались детские голоса, играло фортепиано.

— Вы извините, я на работе, у нас музыкальное занятие, — быстро проговорила Валя. — Вы что-то хотели сказать?.. — осторожно спросила она, и в этой короткой фразе Макар услышал неприкрытое волнение и страх.

— Пока нет, но я хотел спросить: вы не помните, Сима ничего не говорила о поселке Кураево?

— Не помню… А почему она должна была…

— Ничего, это я так, — Макар положил фотографию обратно в карман. — Если что-то узнаю, то сразу вам…

— Макар, то, что вы недавно сказали, это правда?

— Да, — кивнул Чердынцев. — Это долгая история, но я не хочу, чтобы вы думали…

— Я и не думаю. Стараюсь не делать спешных выводов. Сима просто никогда не говорила о том, что случилось. Но знаете, кажется, она вас очень любила. Могу только догадываться о том, что между вами произошло, но это ведь не мое дело, правда? — фраза прозвучала с вызовом, кольнув Макара в висок.

Макар задохнулся и потер веки.

— Спасибо, Валя, спасибо… Если бы не вы…

— Запомните: если вы обидите ее, я вас со свету сживу. Обещаю. Я не знаю, как вы могли оставить ее, но этот поступок, он…

— Валя, давайте поговорим об этом позже? Мне пора. Как только я что-нибудь выясню, то сразу перезвоню вам.

— Я все время на связи. До свидания, Макар…

Минут пять Макар возился с навигатором, выставляя путь до Кураево. Он нервничал, понимая, что поездка в дачный поселок может оказаться совершенно ненужным звеном в поиске Симы и ребенка, и злился на Горецкую с ее фокусами и тайнами. Но этот зуд в голове, который возник при упоминании дома, не утихал, заставляя Макара верить в то, что он двигается в нужном направлении.

По дороге Чердынцев заехал на заправку. Расплачиваясь на кассе, заметил плюшевого медведя, одиноко сидящего под стендом с наушниками и телефонными чехлами. Вспомнив разорванного гнома Илюши Жданова, купил толстощекого, с большими глазами-пуговицами, мишку.

"Неужели ты всерьез думаешь, что сможешь понравиться мальчишке, всучив ему медведя? — думал Макар, разглядывая симпатичную глупую морду в зеркало заднего вида. — Ему скоро пять лет… Он уже мужик…"