—Мы избавились от Миллера и засадили Данте Галло. Нужно провернуть то же с девчонкой. Обставить все так, будто ее убил Неро или Энзо. Это уничтожит союз ирландцев и итальянцев быстрее, чем что-либо.

Он прав. Когда я только похитил Нессу Гриффин, таков был мой план. Ее исчезновение должно было посеять хаос. Ее смерть должна была разделить две семьи.

Именно свадьба свела их вместе. Смерть сильнее свадьбы.

Но теперь мне хочется взять мой кий и сломать его об плотную черепушку Анджея только за то, что он предложил это. Мысль о том, как он войдет в ее комнату и обхватит ее горло своими уродливыми, мозолистыми руками… Я не допущу этого. Я даже не стану рассматривать такой вариант. Хрена с два он прикоснется к ней, хрена с два кто-либо прикоснется к ней.

Несса не бессмысленная пешка, которую можно сколь угодно переставлять по доске. И я не позволю принести ее в жертву.

Она стоит большего. И ее можно использовать гораздо более эффективно.

Йонас не попадает следующим ударом. Я быстро забиваю №1, №4 и №5, пока отвечаю.

—Мы не убьем ее,— невозмутимо говорю я.— Она — наш рычаг давления. Почему, по-твоему, Гриффины и Галло до сих пор не атаковали нас напрямую?

—Атаковали!— отвечает Марцель.— Они совершили налет на склад русских и подожгли «Экзотику».

Я фыркаю, отправляя в лунку еще три шара.

—По-твоему, это лучшее, на что они способны? Это было, на хрен, ни о чем. Как ты думаешь, почему они не взорвали этот дом?

Йонас и Анджей обмениваются бессодержательными взглядами. Эти двое тупы как пробки.

—Потому что они знают, что Несса может быть здесь,— говорит Марцель.

—Точно.— Одним ударом я отправляю в лунку №2 и №7.— До тех пор, пока они не знают наверняка, где находится Несса — здесь или у русских,— все, что они могут сделать, это бросить несколько гранат, вместо того чтобы обрушить на наши головы напалм. Пока что Несса — это наша страховка.

Зеленый шар №6 оказывается в ловушке позади №13 Йонаса. Я делаю дуплет[31], чтобы подобраться к нему сзади, и №6 аккуратно закатывается в боковую лузу. Йонас хмурится.

—Почему бы нам не убить донов!— агрессивно говорит он.— Они убили Зайца. Нам нужно убить Энзо и Фергуса.

—И какой в этом смысл?— говорю я.— На их места уже готовы наследники.

Я загоняю шар №8 даже не глядя. Марцель хихикает, а Йонас так сильно сжимает свой кий, что у него дрожит рука. Кажется, словно он хочет разломать его пополам.

—Ну и что тогда?— требовательно спрашивает Йонас.— Каким будет наш следующий шаг?

—Кэллам,— отвечаю я.— Мы уже захватили его однажды. Сможем взять и теперь.

—В прошлый раз ты упустил его,— говорит Йонас, бросая на меня тяжелый взгляд.

Я подхожу к нему, прислоняя кий к бильярдному столу. Мы стоим лицом к лицу, нос к носу.

—Верно,— тихо отвечаю я.— Ты тоже был там, брат. Если я правильно помню, именно ты отвечал за его жену. Мелкая Аида Галло, итальянская деваха. Хорошенько же она тебя уделала. Разнесла почти весь склад. У тебя ведь до сих пор остался шрам от того коктейля Молотова, что прилетел тебе в голову, не так ли?

Я прекрасно знаю, что у Йонаса на спине красуется отменный длинный ожог. Аида испортила одну из любимых татуировок брата, так что теперь это его больное место. В прямом и переносном смысле.

—Нужно взять их обоих,— рычит Йонас.— Кэллама и Аиду.

—Наконец-то дельная мысль,— киваю я.— Я слышал, что договорная свадьба обернулась браком по любви. Он сделает ради супруги все что угодно.

—Не сделает, если я сверну ее гребаную шею.

—Я не хочу шантажировать этих ирландских ублюдков,— жестко говорит Анджей.— Я хочу кровь за кровь.

—Верно,— сдержанно говорит Марцель.— Они убили Тимона. По меньшей мере мы должны убить по одному члену каждой семьи — Гриффинов и Галло.

—Лучше убить сына, чем отца,— говорит Йонас.— Кэллам Гриффин их единственный сын. Он наследник — если только его жена не беременна. Кэллам должен умереть.

По комнате проносится одобрительный рокот Анджея и Марцеля. Я еще не успел выразить согласия.

Это то, что я всегда планировал, но мое внимание отвлекает какой-то сдавленный звук позади двери. Что-то среднее между вздохом и всхлипом.

Я подхожу к двери и рывком открываю ее, ожидая увидеть Клару. Однако вместо нее за дверью оказывается Несса с перекошенным от ужаса лицом. Я хватаю девушку за запястье прежде, чем она успевает развернуться и убежать, и втаскиваю в бильярдный зал, не обращая внимания на ее пинки и протесты.

—Нет!— кричит она.— Вы не можете убить моего брата! Я вам не позволю!

—Все вон!— рявкаю я.

Мои братья колеблются, на их лицах застыло замешательство.

—ВОН!— раздается мой рев.

Они спешно удаляются, закрыв за собой двери.

Я швыряю Нессу на пол у своих ног. Она снова вскакивает, размахивая руками в своих безумных попытках ударить меня, поцарапать, разорвать на куски.

—Я вам не позволю!— кричит она.— Богом клянусь, я убью каждого из вас!

Клара должна была запереть девушку в комнате на ночь, но, когда мое первое удивление от встречи проходит, я начинаю кое-что понимать.

Мы говорили по-польски.

И все же Несса поняла каждое слово.

—Co robisz, szpiegując mnie,— зло говорю я.

—Я буду шпионить за тобой, сколько захочу!— кричит Несса. Поняв, что выдала себя, она в ужасе закрывает рот рукой.

—Kto nauczył cię polskiego?— в ярости спрашиваю я. Я уже знаю ответ. Это может быть только Клара.

Несса отталкивает меня и распрямляется во весь рост, преисполненная достоинства, насколько позволяют растрепанные волосы, распухшее от слез лицо и ночнушка.

—Nikt nie nauczył mnie polskiego,— гордо говорит она.— Я выучила сама в библиотеке. У меня была куча времени.

Не уверен, что я когда-либо раньше лишался дара речи.

У девушки дерьмовое произношение, и грамматика хромает на обе ноги. Но она действительно знает до хрена.

Маленькая чертовка. Я клал болт на ее рысканья по дому, потому что был уверен, что она не понимает наши беседы. Не то чтобы это имело значение — ей все равно нечего делать с этой информацией. Несса все еще моя пленница.

Но… Я впечатлен. Девушка куда умнее, чем я ожидал. И у нее куда больше отваги.

Однако пусть не думает, что ей сойдет с рук строить меня в моем собственном доме, перед моими людьми. Не она распоряжается тут, а я. Я здесь хозяин. А она — заключенная.