Я старалась не смотреть под ноги, я очень не хотела видеть, на чем поскальзываются мои деревянные башмаки. Дышала я через рот, чтобы не различать оттенки вони, пропитавшей воздух госпиталя.

Ах, Роза, нет для тебя сада.

— Я принесла тебе завтрак.

Никаких признаков еды во всем госпитальном блоке я не заметила. Большинство пациентов находились в таком состоянии, что не смогли бы покормить себя сами, даже если бы местный персонал расщедрился настолько, что стал раздавать еду и ее было бы достаточно, чтобы поддержать жизнь.

Единственной медсестрой, которая находилась поблизости от нас, оказалась похожая на утку женщина, шагавшая вразвалочку между нарами в грязном халате, наброшенном поверх полосатого платья. Ее основной задачей, как я поняла, было записывать номера пациентов. Номера Розы в этом списке пока не было.

Я уже умоляла эту медсестру Утку дать Розе что-нибудь жаропонижающее. Она посмотрела на меня пустыми глазами и спросила: «А что я ей могу дать?»

— Здесь ты останешься всего на день-два, — уверяла я Розу. — До тех пор пока тебе не станет лучше и Балка разрешит тебе вернуться в барак. Между прочим, Медведица сказала, что, когда поправишься, снова сможешь вернуться в моечный цех, она не против. А теперь поешь давай, хоть немного. Смотри, что я тебе принесла — хлеб с маргарином и вот что!

И я с гордостью вытащила засохшее морщинистое яблоко — королевский подарок от Хенрика.

Роза уставилась на яблоко так, словно совершенно забыла о том, что такие чудеса существуют на свете, а не в сказке. Затем слабо улыбнулась и сказала:

— А я рассказывала тебе о том, как?..

— Никаких сказок, дурочка! Молчи! Силы береги!

Роза взяла яблоко в руку, понюхала его.

— Оно напоминает мне о дереве, — прошептала она. — В Городе Света есть парк… а в нем яблоня. Она там всего одна, и весной цветки с ее веток повсюду рассыпают свои белые лепестки. — Она пошевелила пальцами, и я, словно наяву, увидела, как они падают, эти лепестки. — Если что-то случится…

— Ничего не случится! — перебила я ее.

— Если что-то случится и нас разлучат, — слабым голосом продолжила Роза, — мы с тобой встретимся там, в парке, под этим деревом. Встретимся в тот самый день, когда впервые увидели друг друга в швейной мастерской.

Я не понимала, о чем она.

— Мы пойдем вместе, Роза, ты и я.

Она кивнула, но вновь захлебнулась от кашля. Когда приступ прошел, лицо Розы блестело от пота.

Я понятия не имела, как она вычислила день, в который мы с ней впервые встретились. Это произошло, когда нас обеих направили в швейную мастерскую, но какой был тогда день? Для меня последней датой календаря, которую я помнила, остался тот день, когда меня схватили по пути из школы домой. Но Роза настойчиво требовала, чтобы я запомнила день, когда мы с ней встретимся в том парке, у того дерева.

— Ты ведь не забудешь? Ты придешь туда? — тяжело прохрипела она.

— Мы обе будем там.

— Конечно, будем. Но если до этого разлучимся, иди к дереву и жди меня. Помни, мы с тобой привяжем к ветке этого дерева красную ленту в знак того, что снова встретились. Обещай, что мы увидимся у дерева, Элла. В тот самый день. Обещай…

— Я обещаю.

Роза обмякла у меня на руках. Глаза ее закрылись. Я потрогала ее щеки — горячие, как огонь! А каким серым выглядит в скудном свете больничных ламп лицо моей милой, моей маленькой Белочки!

— Мне нужно идти, Роза. Постарайся поесть.

— Постараюсь, — шепотом ответила она. — Только сейчас я совсем не голодна. Завтра утром мне, наверное, станет лучше.

— Набирайся сил.

Роза слабо кивнула мне и отвернулась в сторону.

Мне хотелось выть, швырять все вокруг и в ярости броситься бежать к барьеру из колючей проволоки. Но вместо этого я должна была подумать о том, где мне достать лекарство в мире, где одна таблетка аспирина дороже слитка золота.

* * *

— Снова ты!

Это был не такой теплый прием, как я втайне надеялась. Впрочем, слова «Марта» и «тепло» совершенно не сочетаются.

Я стояла на пороге швейной мастерской, до боли мне знакомой, но не такой оживленной сейчас, как прежде. Франсин, Шона, Бриджит и остальные швеи приветливо улыбнулись, приветствуя меня, беззвучно зашептали, шевеля одними губами: «Привет, Элла, как ты?», «Как Роза?» Я же старалась не смотреть на Бетти, швейную машину моей бабушки, но не могла не видеть, что она здесь, стоит на моем бывшем столе, и на ней что-то шьет новенькая портниха в полосатой робе. На прежнем рабочем месте Розы, за гладильным столом, тоже была новая женщина. Быстро Марта нашла нам замену.

Мои пальцы заныли от желания вновь работать с тканью. К этому времени моя рука почти полностью восстановилась, и я уже не проливала даже ложку с супом, неся ее ко рту. Немного попрактиковаться, и я, наверное, вновь смогу шить на Бетти.

— Привет, Марта, послушайте…

— Ответ — «нет»!

— Но вы даже не узнали еще, о чем я хочу вас попросить!

— И все же ответ остается прежним: «нет»!

Ах, знали бы вы, как мне хотелось схватить Марту за ее длинный, тонкий, похожий на ломтик сыра нос и свернуть его в сторону, пока не сломается, но я сумела сдержать свой порыв. После той короткой записки, где было сказано «Стирай белье и жди», у меня никаких контактов с Хенриком не было, поэтому самые большие свои надежды я могла сейчас связывать только с Мартой. Что ж, придется прикинуться смиренной и униженно продолжать клянчить. В одной руке у меня была спрятана свернутая в тугой комочек алая лента. Я держалась за нее для храбрости.

— Пожалуйста, послушайте. Это не для меня, для Розы. Она заболела.

— Заболела? Пусть тогда отправляется в госпиталь.

— Она уже там.

Эти слова заставили Марту на время замолчать, вот какой эффект в Биркенау производило одно только произнесенное вслух слово «госпиталь». Обычно туда отправляли только в самых безнадежных случаях, умирать.

— В таком случае я ничего не могу сделать, — сказала наконец Марта.

— Конечно, можете, если только захотите! Вы же элита. Вы почти каждый день посылаете в универмаг Шону. Я тоже видела это место и знаю, что там наверняка найдется что-нибудь, чтобы вылечить Розу от воспаления. Витамины, на крайний случай… или еда посущественнее той водички, которой нас всех здесь кормят.

— И что, если я могу помочь? Почему я должна это делать?

Я посмотрела Марте прямо в глаза и выпалила:

— Потому что вы человек, как и все мы. Я знаю о вашей сестре Лиле, знаю, что вы спасли ее, заменив собой в одном из списков.

— Заткнись! — сверкнула глазами Марта. — Заткнись! Ты ничего не знаешь!