ставни, но в комнату не проникали даже слабые дуновения ветерка. Воздух под вечер застыл в духоте.

Она прислонилась к стене и вздохнула. Одной в комнате ей было неуютно. Присутствие Такеши странным образом ее успокаивало, даже вселяло уверенность. Несмотря на все обстоятельства их первой встречи, Минамото навсегда останется человеком, избавившим ее от Такао.

Задумавшись, Наоми не заметила несколько мелькнувших в саду теней, не услышала шелеста их шагов. Она очнулась, когда резко и пронзительно зазвонил вдалеке гонг, когда с улицы раздались крики, и мрак вокруг осветили несколько зажженных факелов.

— Защищайте Наоми-сан! — из глубины дома до нее донесся голос Яшамару, и она не успела даже дернуться, когда в комнату из сада проникли двое.

Выброшенная в ударе рука была последним, что она запомнила.

***

Такеши крепко сжимал поводья Молниеносного, заставляя упрямившегося жеребца ступать по пепелищу, еще совсем недавно бывшему деревней. Его деревней.

То и дело он бросал мрачные взгляды в сторону леса. Там, за кромкой деревьев начинались земли Тайра. Ему не составит труда спалить несколько деревень в ответ.

Его пальцы сомкнулись на рукояти катаны, и Такеши прикрыл глаза, выдохнув. Он развяжет войну, если поступит так, как хочет. И превратится в труса, если смолчит.

Тайра перебили его крестьян. Сравняли с землей их дома. Подожгли поля.

— Господин? — негромко окликнул его Кацуо. — Что делать с выжившими?

Такеши проследил за его взглядом: в отдалении, сгрудившись подле лошадей, стояли уцелевшие в бойне люди.

— Выдели людей. Пусть их проводят в ближайшую деревню. Скажи, что из поместья им отправят припасы, как только мы вернемся, — он нахмурился и провел ладонью по глазам. — Постой, — Такеши окликнул Кацуо, когда тот, поклонившись, развернулся, чтобы уйти. — То, что сделали Тайра не должно остаться без ответа.

Кацуо сжал зубы и хмуро кивнул. Самураю не пристало признаваться в подобном, но у него внутри все обрывалось от ужаса всякий раз, как он ступал на пепелище. И слышал хруст под своей обувью — дерево ли, человеческая кость…

— Я не могу напасть открыто, — Такеши заиграл желваками, — поэтому мне нужно, чтобы ты выбрал человека, которому полностью доверяешь.

— Могу я узнать, для чего?

— Я хочу, чтобы он повесил старост во всех деревнях Тайра за границей этого леса. Кажется, их там пять.

Такеши сощурился, всматриваясь вдаль. По его губам бродила почти довольная усмешка.

— Господин, для меня будет честью сделать это самому.

— Нет. Я сказал тебе выбрать воина. Ты нужен мне здесь.

— Такеши-сама, но…

Минамото, которому надоело это препирательство, резко взмахнул рукой.

— Довольно. Я отправился бы сам, если бы имел право, — он повернулся к склонившему голову Кацуо. — Найди того, кто способен сделать это. И будем возвращаться. Я не хочу надолго оставлять поместье.

«… пока не казнил предателя».

Такеши прошел к небольшому лагерю, что разбили его солдаты, и разделил с ними плошку холодного риса и родниковую воду. Он сидел с ними вместе в кругу на равных, словно и не был их господином. Так, как привык с самого детства: отец, если брал его с собой, заставлял делать все так, как делали воины. Такеши таскал хворост для костра и воду в котелке, спал, завернувшись в один свой плащ, ел тот же рис, и Кенджи почти никак не выделял его.

От привычного образа жизни в походах Такеши не отказался и тогда, когда сам начал возглавлять их.

«Что бы сделал на моем месте отец? — думал он, цепляя палочками рис. — Что бы сказал о том, что я замыслил?»

Искоса он наблюдал за Кацуо, который стоял неподалеку с двумя воинами и тихо им что-то объяснял. Такеши отложил в сторону плошку и встал, когда те двое скрылись за кромкой леса.

— Выступаем, — негромко сказал он, когда поймал вопросительные взгляды поднявшихся следом за ним воинов.

В иное время он не стал бы торопиться. Но сейчас не хотел оставлять поместье надолго. Из преданных людей в нем остались лишь Яшамару и несколько солдат. Остальным же Такеши не мог полностью и безоговорочно доверять, и потому спешил вернуться.

Пока воины сворачивали небольшой лагерь, он набросал три коротких послания и отправил в поместья Фудзивара, Татибана и в Эдо к отцу.

Они выехали незадолго до заката, и к рассвету Такеши думал быть уже в поместье.

Но все изменил встретившийся им на половине пути гонец.

* хара — живот (яп.) вообще японцы считают именно живот сосредоточением всех жизненных сил человека и заменяют этим словом привычные нам сердцу и душу

* в данном контексте — господин (а в целом — крупный феодал среди самураев)

* если верить Бусидо, то смысл жизни самурая заключался в его смерти. В том, что он всегда должен помнить о смерти и, если так можно выразиться, идти к ней. Постоянное напоминание о то, что он должен умереть, помогало самураю прожить жизнь правильно. Так что Наоми здесь демонстрирует свои знания от чтения многочисленных свитков по самурайской этике, если так можно сказать, и в целом желает Такеши удачи.

* букэ-но-онна — «женщина из класса букэ (буси): в отличие от «онна-бугэйся» не означает, что женщина реально участвовала в битвах Фухитовне с мужчинами, а лишь говорит о её происхождении и, возможно, о том, что она получила традиционный для женщины самурайского класса минимум знаний в рукопашной борьбе и фехтовании»

И насчет копья, о котором также говорила Мисаки: «Обычным для копья местом хранения было место над дверью в жилище, так как таким образом женщина получала возможность использовать его против атакующих врагов или любого незваного гостя, проникшего в дом.»

Глава 13. Возвращение

Запах гари разъедал нос, и Такеши фыркнул, пытаясь от него избавиться. Серую дымку он заметил еще давно, хотя не слишком-то смотрел по сторонам, раз за разом ударяя пятками по бокам Молниеносного. Он гнал в поместье, оставив далеко позади своих воинов и гонца, что принес дурные вести.

Дом встретил его мрачной тишиной. Не останавливаясь, Такеши пролетел сквозь ворота и приструнил Молниеносного, лишь когда оказался на узкой дорожке в саду. Едва ли не на ходу он спрыгнул с него перед главным домом, и солдаты у дверей склонились все как один.

Повсюду Такеши замечал следы минувшей битвы. Ему хотелось вытащить из ножен катану и снести кому-нибудь голову, но он заставил себя считать вдохи и выдохи — так учили его успокаиваться в далеком детстве.

— Господин… — голос Яшамару оборвался под конец.

Он подвел его. Вновь.

Управляющий опустился на колени, раскрытыми ладонями и лбом коснулся татами.

— Как ты