У Джо появился интерес, который постепенно превратился в страсть.

Потом Джо пришлось много работать с чертежами и заниматься планированием. Ему понравилась и эта работа. Постепенно он становился профессионалом, проявлял все больше интереса к своей работе и начал воспринимать ее уже как карьеру. «Помню, по выходным я ходил стирать белье в прачечную самообслуживания и там раскладывал чертежи на столах для белья и работал. Все женщины тогда надо мной смеялись. Я тогда по уши влюбился в свою работу».

Джо говорит, что уже через год после начала работы в компании стал относиться к своей работе по-другому. Иногда он рассматривал закрученную гайку и думал, что ее закрутили несколько десятилетий назад и она все еще на своем месте и помогает людям добраться из пункта А в пункт Б.

– Я начал понимать, что делаю работу, полезную для общества, – рассказывал мне Джо. – Я понял, что несу ответственность за то, что люди имеют возможность доехать из одного конца города в другой. Потом меня назначили менеджером проектов, и я наблюдал установку огромных агрегатов и знал, что все они прослужат тридцать лет. Вот тогда я почувствовал, что занимаюсь своим делом, что нашел свое призвание.

На примере Джо можно подумать, что если человек не находит свое призвание спустя год после начала работы, стоит искать новую. Действительно, согласно исследованиям Эми Вржесниевски ее собственных студентов, многие из них бросают свою работу, так окончательно и не поняв, является ли она их призванием.

А вот пример Майкла Бейма, который потратил на поиски призвания гораздо больше времени, чем эти студенты. Бейм – профессор медицины в Пенсильванском университете. Читатель вполне обоснованно может подумать, что его призвание – лечить и учить. Но эта догадка верна лишь отчасти. Бейм лечит людей, обучая медитации и осознанности. Бейму понадобилось много лет, чтобы соединить свой личный интерес к медитации с призванием помогать другим людям жить более счастливой и продуктивной жизнью. И когда произошло соединение интереса и высокой цели, он понял, что занимается тем, ради чего появился на свет.

Я спросила Майкла, как появился его интерес к осознанности и медитации. «Я был еще мальчиком, когда однажды посмотрел на небо, и произошла очень странная вещь. Я почувствовал, словно потерялся в небе. Я почувствовал: там что-то открылось, словно горизонты стали шире. Это было самое потрясающее переживание из когда-либо испытанных мною».

Потом Майкл заметил, что подобное чувство обычно посещает его, когда он один и внимательно прислушивается к своему внутреннему миру. «Я был полностью охвачен этим переживанием, – рассказывал он мне. – Я даже не знал, как именно назвать это состояние, но хотел его ощущать постоянно».

Через несколько лет Майкл увидел в книжном магазине труд английского философа Алана Уоттса, писавшего о медитации еще задолго до того, как она стала массово популярной.

С разрешения и при поддержке родителей Майкл посещал сессии медитации во время учебы в школе и колледже. После окончания колледжа он должен был решить, чем будет заниматься в жизни. Но за работу «медитатора на полной ставке» никто не собирался платить, поэтому он решил стать врачом.

Спустя несколько лет, уже учась в медицинском институте, Майкл признался одному из своих преподавателей, гуру медитации: «Я не хочу заниматься медициной. Это совсем не для меня». Бесспорно, медицина была важна, но интерес к медитации был сильнее. «Не бросай, – посоветовал ему гуру. – Ты сможешь помочь многим людям, если станешь врачом».

Майкл продолжил изучение медицины. Он закончил университет и вот что вспоминает: «Я не знал, что делать дальше. Чтобы как-то почувствовать профессию, я пошел работать стажером».

К его величайшему удивлению, ему понравилось заниматься медициной. Все было совсем не как в мединституте, ему не приходилось препарировать трупы и зубрить латынь. Он быстро стал доктором, потом главным врачом больницы, затем заместителем декана общей медицины, и наконец – деканом факультета.

И все же медицина еще не стала его призванием.

– Я практиковал все больше и больше и потом понял, что многим пациентам помог бы не очередной рентгеновский снимок, а то, чем я занимался с детства. Многим больным людям необходимо просто остановиться, подышать и полностью соединиться с реальностью происходящего.

В 1992 г. Майкл начал вести класс медитации для страдающих тяжелыми заболеваниями. С тех пор программа настолько расширилась, что недавно стала его постоянной работой. К настоящему времени его курсы прошли около 1500 пациентов, медсестер и терапевтов.

Не так давно я попросила Майкла прочитать лекцию для учителей. Перед выступлением Майкл внимательно посмотрел в глаза каждому из 70 присутствующих, которые пожертвовали субботним днем, чтобы послушать, что он скажет. Воцарилась долгая пауза. Потом Майкл с широкой улыбкой произнес: «У меня есть призвание».

* * *

Мне был 21 год, когда я впервые ощутила силу одной из целей высшего порядка.

Это было весной, я училась на первом курсе. Я пришла в центр трудоустройства, чтобы присмотреть себе работу на лето. Переворачивая страницы толстенной папки с тремя пробитыми в ней дырками под общим названием «Коммунальные и социальные программы», я наткнулась на программу Summerbridge. Это была летняя программа базового образования, в которой учителями выступали студенты колледжей, а учениками – дети-школьники из неблагополучных семей.

«Ну и хорошо, – подумала я. – Буду учить детей. Могу преподавать биологию и экологию. Сделаем солнечную печь из фольги и картона. Будем хот-доги жарить. Все будет отлично».

Тогда я не ведала, что этот опыт изменит всю мою жизнь и что вскоре я открою для себя силу цели.

Если честно, я мало чего помню из того лета. Детали исчезли. Я помню, что вставала до рассвета и готовилась к занятиям. Помню, что работала до позднего вечера. Вспоминаю урывками отдельные моменты. Лишь потом я поняла, что же тогда произошло. Я осознала, что контакт ребенка с учителем может изменить жизни обоих.

Когда я вернулась в колледж, то нашла других студентов, участвовавших в летней программе. Один из этих ребят, Филипп Кинг, как и я, захотел организовать программу, подобную Summerbridge, – нам обоим очень она понравилась.

У нас не было денег, мы не знали, как создать некоммерческую организацию и управлять ею. И я ощущала недовольство и волнения родителей по поводу того, что я катастрофически глупо начинаю свою карьеру после отличного образования в Гарварде.

У нас с Филиппом ничего не было, но, с другой стороны, у нас было все, что нужно. У нас была цель.

Любой человек, поднимавший «с нуля» компанию, может подтвердить, что надо решить кучу больших и мелких проблем, не имея руководства к действию или инструкции. Если бы тогда мы с Филиппом делали всего лишь то, что нам интересно, мы не смогли бы вообще ничего добиться. Но мы настолько горели созданием этой программы – она казалась нам необычайно важной для детей, – что у нас появились силы.