Вооруженный отряд из шести человек, одетых в одинаковые темно-серые комбинезоны, с нашивками трехлучевых свастик на рукавах, в противогазах с поблескивавшими окулярами остановился у чудом уцелевшей стены кинотеатра. Старые хозяева в гостях у нового мира, выбравшись из своих подземных нор, неуверенно оглядывались перед тем, как сделать первые шаги по неприветливой поверхности.

Согнутая стойка с остатками буквы «М», как шлагбаум, перекрывала уходящие вниз, в их уютный человеческий мир, ступеньки. Командир окинул взглядом конструкцию и произнес:

– На прошлом выходе она еще стояла прямо. – Чувствительная мембрана переговорника противогаза практически не искажала голос. Шталкер внимательно осмотрев букву, которая венчала покореженную стойку, продолжил: – Вичуха посидела. Молодая совсем – почти птенец.

Штольц подошел к перекрученной металлической трубе и поежился: какая силища должна быть у этого птенца, чтобы свернуть хоть и ржавую, но довольно прочную стойку и оставить когтями такие глубокие царапины на металле. После чего опять тревожно посмотрел на джунгли, перегораживающие отряду путь.

Командир, проследив за взглядом Георгия Ивановича, отрицательно покачал головой.

– Там не пройдешь, эти листья не только внешне похожи на лезвия. Они и прочные, и острые, как самурайские мечи. Как минимум потеряем время и повредим костюмы. – Шталкер, махнув рукой куда-то в сторону остатков кинотеатра, произнес: – Там по Дмитровке есть проход, а дальше по остаткам Успенского переулка выйдем как раз к Петровке. Крюк небольшой, зато безопасно… ну, почти…

– Оптимистично, – Штольца невольно передернуло. Трудно привыкать к реалиям нового мира. Нет, он слышал рассказы о том, как стремительно меняется поверхность, и воспринимал это как данность. Но знать и видеть, ощущать – это совершенно разные вещи.

– Ладно, хватит рассматривать окружающую архитектуру – выдвигаемся, – сказано это было скорее для нового члена команды, так как основной состав был уже давно готов и ждал только приказа. Бойцы контролировали угол кинотеатра и улицу, готовые в любой момент продолжить движение, а снайпер внимательно осматривал через оптический прицел винтовки дыры в стенах и крышах домов, пытаясь уловить в них малейшие признаки жизни. Профессионалы умели совмещать созерцание декораций с выполнением своей основной работы.

Не мешкая, отряд двинулся между ступеньками кинотеатра и гранитным фонтаном в сторону Малой Дмитровки. Внимание Штольца сразу же привлекла серо-коричневая гранитная облицовка некогда красивого украшения Пушкинской площади. Содержимое чаши походило на грязевой гейзер. В черной жиже, больше похожей на мазут, что-то пузырилось и булькало. Изредка по поверхности тяжело и лениво перекатывались волны, а на свернутой с постамента гранитной вазе в сумраке наступившего вечера поблескивал лоснящимися черными боками, свернувшись кольцами, какой-то пресмыкающийся гад.

– А что там? – в конце концов не выдержал Георгий Иванович и полушепотом спросил у командира, стоявшего перед ним и внимательно рассматривавшего угловой дом Дмитровки.

– А черт его знает, – не оборачиваясь на собеседника и даже не посмотрев на фонтан, ответил шталкер. – То ли пиявки, то ли черви какие. Они нас не трогают, и мы особо ими не интересуемся. Да, честно говоря, не очень хочется, – все это время он не отрывал взгляда от дыры в стене верхнего этажа. Эта манера у всех сталкеров, выработанная в ходе многочисленных рейдов, замечать все и вся, творящееся вокруг, всегда поражала Штольца. Все подмечать: кто куда смотрит, кто что контролирует. Отделяя важное от второстепенного, анализируя ситуацию и принимая мгновенные правильные решения. Вот и сейчас: занимаясь более насущными вопросами, шталкер не упустил из зоны своего внимания и вроде бы всегда безопасный фонтан, а также интерес к нему штандартенфюрера, контролируя каждый шаг нового члена группы.

Найдя оконный проем, который так внимательно рассматривал командир, Штольц, кажется, уловил там какое-то движение, а шталкер тут же жестом подал знак рассредоточиться и затаиться, после чего указал снайперу на окно.

Снайпер несколько секунд выцеливал, а потом отстранился от наглазника своей СВДшки и, кивнув на дом, шепотом, зная, какой слух у тварей, произнес: – Птенец наш, спать укладывается.

– Плохой сосед у нас появился. Поздновато детка угомонилась. Наверное, мы его разбудили. Придется подождать, не время им сейчас заниматься, – так же шепотом, уже Штольцу, замершему за соседней ступенькой, сказал командир.

Ждать – не бегать… можно и подождать, коли надо, тем более что ждать пришлось недолго. Вичухи – эти вороны-переростки или какие-то другие птицы – остались верны своим пернатым привычкам, давно канувшим в Лету предков. Стоило на город спуститься сумеркам, как они тут же летели в свои гнезда и обычно отсиживались в них до утра. Риск встретиться с ними у сталкеров был только в вечерних или утренних сумерках, и встреча эта не предвещала ничего хорошего. Уродливое порождение радиации обладало мощными кожистыми крыльями, размер которых у взрослых особей достигал пяти метров, мускулистыми лапами с крепкими когтями и телом, покрытым прочной чешуей, способной выдержать выстрел из легкого огнестрельного оружия. Осталось добавить массивный крючковатый клюв с мелкими и острыми зубами, чтобы нарисовалась картинка хищника, встреча с которым не сулила долгой и счастливой жизни любому представителю homo sapiens. Штольц слышал рассказы, как взрослые вичухи переворачивали автомобиль, чтобы достать засевших под ним сталкеров. Страшная «зверюга»… Сильная, сообразительная, быстрая и опасная.

Темнота тяжелым одеялом накрыла город. Снайпер, включив на прицеле ПНВ, посмотрел на окно, после чего молча кивнул. Отряд, стараясь как можно меньше шуметь, словно тени в ночи, пересек открытый участок перед опасным домом и углубился в лабиринт узких улочек.

Как ни ожидал Георгий Иванович нападения: крутил головой, рискуя вывихнуть шейные позвонки, задирал ее вверх, выглядывая в разрушенных этажах неведомых тварей, но атаку все равно пропустил. Снизу. С безобидного на вид потрескавшегося асфальта. Отряд продвигался по узкой улице, вдоль небольших двухэтажных домов. Быстро миновав Малую Дмитровку, шталкеры свернули в Успенский переулок. Именно в начале этого неприметного проулка Штольц и вляпался в дерьмо, как в прямом, так и в переносном смысле. Прожженные сталкеры никогда не наступали на подозрительные и не очень объекты, валяющиеся на земле. Что бы то ни было: листок прелой пожелтевшей бумаги или стальной проржавевший автомобильный капот – мало ли что под ним может находиться? Это было на уровне рефлексов. Бойцы шли медленно, обходя все препятствия, внимательно разглядывая, куда ступают их обутые в чулки ОЗК ноги. Командир даже не потрудился объяснить новичку это само собой разумеющееся условие передвижения по поверхности.

С виду оно походило на обыкновенный выцветший целлофановый пакет, сохранилась даже какая-то наполовину стершаяся рекламная надпись на английском языке. Штольц не отделял этот мусор от другого, во множестве валяющегося вокруг. Нога с легким шелестом зацепилась за «пакет» и надежно застряла в нем. Боли не было, но стопу сразу сковало что-то сильное, не собирающееся отпускать добычу. Георгий Иванович с недоверием посмотрел вниз. «Пакет» надежно облепил правый чулок и издевательский Adidas, агрессивно шевеля ложноножками, подбирался к правому колену. «Пакет» уходил куда-то в трещину асфальта, словно пробившийся сквозь преграду покрытия цветок. Штольц попытался вытащить ногу из захвата, но безуспешно – «Пакет» только хищно чавкнул и настырно полез выше по ноге. Еще немного, и защита, хоть как-то охранявшая ногу, закончится, а там…