Так всё-таки какой самый лучший способ найти ответ, если учитывать, что про саму загадку можно и забыть?

В нашем случае нужно узнать, куда пойти. Какая из тропинок верная, а какая – нет. Так что самый очевидный ответ был бы… Нет. Такого просто не может быть. Ну, это уж слишком.

Слишком просто.

– Мне кажется, я понял, – внезапно сказал я.

Все посмотрели на меня.

– Мы спросим черепаху: «В какую сторону мне пойти?»

– Да ну, брось! – буркнул Стальной Шар. – Ответ должен быть поумнее.

– Вот именно. И разве мы снова не столкнёмся с той же проблемой, где нам предложат два разных ответа? – спросила Ари. – Если нужно налево, то Абраксис скажет «направо». А Сискарба – «налево». И нам опять не будет ясно, какая…

– Нет, Грег прав! – перебил её Эдвин, начиная говорить очень быстро, как он делал всегда, когда его что-то увлекало. – Ну, или он очень близок. Нам стоит лишь слегка дополнить его вопрос, потому что мы упустили важную деталь: одна черепаха злая, другая добрая. Эта деталь тут неспроста. Так что на самом деле нам нужно спросить: «Куда ты ХОЧЕШЬ, чтобы мы пошли?»

– Очуметь, какая разница, – фыркнула Тики.

– Но эта разница и даст нам правильный ответ, – сказал Эдвин, замолкая, чтобы каждый сам мог поразмыслить над этим.

И он оказался прав. Эта мелочь решала всё.

Обращаясь к их, так сказать, желаниям, мы вводили в вопрос новый смысл, а ещё играли на обязанности голов говорить ложь или правду. Допустим, что путь налево правильный. Если мы разговариваем со злым Абраксисом, то он хочет, чтобы мы погибли, пойдя по правому пути, но раз он всегда врёт, то скажет «налево». Если черепахой окажется Сискарба, то она захочет, чтобы мы пошли налево, потому что желает нам добра, и это и скажет, ведь это будет правдой. Так что в любом случае нам дадут правильный ответ независимо от того, с кем мы имеем дело.

Когда стало ясно, что до всех дошло, мы столпились перед кучей песка.

Лейк спустился и присоединился к нам.

– Ну что, все согласны? – уточнил Эдвин. – Потому что, если это и правда загадка для нас, неверный ответ будет значить верную смерть.

Один за другим мы кивнули, включая Блоба. В его исполнении кивок выглядел как выделение части слизи из своей верхней половины и покачивание ею вверх-вниз.

– Значит, решено, – сказал Эдвин. – Кому мы окажем такую честь?

– Тебе, раз ты догадался, – сказала Ари.

– Без вопроса Грега я бы не смог, – сказал он.

– Давай тогда вместе, – предложил я. – Ты и я.

Эдвин кивнул.

Мы вышли вперёд и подошли к булыжной черепахе.

– У нас есть вопрос для тебя, – прокричал я вверх черепашьим головам, которые повернулись так, как будто смотрели на нас. – Мы спрашиваем у черепахи на развилке дороги… – я помедлил, чтобы Эдвин мог присоединиться ко мне, – по какой тропинке ты хочешь, чтобы мы пошли?

Почти в ту же секунду головы черепах метнулись к нам, распахнув пасти. Правая голова – к Эдвину, а левая – ко мне. Это было так внезапно, что мы не успели отреагировать, и они заглотили нас целиком.

Ну ладно. Вы теперь точно знаете, что я не умер.

Иначе как бы я вам всё это рассказал, а вы бы всё это читали? Припомнив все несостоявшиеся смерти во всех трёх книгах, вы, я надеюсь, уже усвоили, что я каждый раз как-то умудряюсь выжить во всех этих передрягах.

И я действительно выжил после того, как меня слопала гигантская каменная черепаха.

И Эдвин тоже.

Во-первых, потому что у черепахи не было зубов. Во-вторых, черепаха не клацнула пастями, чтобы раздавить или разрубить нас, а подкинула в воздух и проглотила, так что мы целёхонькими пронеслись по двум параллельным туннелям в скале, которые, судя по всему, были её пищеводами.

И, в отличие от случая с кракеном, когда он проглотил меня целиком и я очутился в брюхе чудовища, на этот раз я скатился по узкому каменному туннелю в промозглую пещеру, слабо освещённую светом зелёных кристаллов, росших на стенах. И, поскольку Эдвин скатился сюда же по своей шейной трубе, теперь стало очевидно, что мы оказались внутри валуна, который образовывал черепаший панцирь. Потолок утопал во мраке, а в дальнем конце пещеры, там, где хвост черепахи должен был уходить в гору, виднелся проход.

А за ним царила пугающая темнота множества других пещер и туннелей.

– Чувак, мне кажется, мы отгадали, – сказал Эдвин, помогая мне подняться на ноги.

– Да уж. Умный в гору не пойдёт, умный в гору заползёт, – сказал я.

Эдвин в голос рассмеялся над моим неожиданным – и не особенно остроумным – каламбуром.

– Точно-точно, – сказал он, всё ещё смеясь. – Я сам в шоке, что мы живы. Это стоило бы отметить.

Я тоже рассмеялся, а потом мы оба разом умолкли, подумав об одном и том же.

– Ребята наверняка решат, что нас сожрали и мы погибли, – сказал Эдвин.

– Может, они догадаются, что это и есть тот самый путь? – возразил я.

Прислушавшись, мы разобрали голоса наших друзей снаружи. Они были такими приглушёнными, как будто доносились не из-за каменной стены, а с того света, но они явно стенали и убивались из-за потери своих друзей и так называемых «вожаков». Жутковато было слушать всё это, будучи целыми и невредимыми.

– Нужно дать им знать, что с нами всё в порядке, – сказал Эдвин. – Раз мы слышим их, то и они могут услышать нас.

Я кивнул, и мы оба принялись орать, стараясь показать этим, что с нами всё в порядке. Так мы поорали несколько минут, чуть не сорвав глотки, и тут я остановил Эдвина.

– Погоди, если они услышат наши вопли, то решат, что мы, как бы это сказать, медленно и мучительно растворяемся в желудке монстра или что-нибудь в этом роде.

– Верно подмечено, – сказал Эдвин с мрачной усмешкой. – И что ты предлагаешь?

Я быстро вытащил Мрак из-за пояса и отрезал небольшой лоскут от своей рубашки.

– Есть что-нибудь, чем можно писать? – спросил я, кивая на сумку Эдвина.

– Нет, – ответил он, быстрым движением выхватив у меня из руки кинжал. – Но у нас всегда есть это.

Он сделал неглубокий надрез на руке.

– Ну ты даёшь! – ахнул я.

– Немного странно, но кровь – это древнейшие чернила, – пояснил он.

– Правда?

– Не уверен, честно говоря, – ответил он. – Но по-моему, вполне логично. Ну, или пещерные люди писали какими-то другими выделениями тела, а я на это не готов. Теперь давай поторопимся. Раны у эльфов быстро затягиваются.