— Спокойной ночи, — сказала она, и голос ее дрогнул.

— На новом месте приснись жених невесте, — ответил он.

— И тебе, чтоб только хороший сон.

Максим кивнул. Он надеялся, что заснет сразу же, как только голова его коснется подушки, и проспит до утра безо всяких сновидений.

… — Как спалось?

Таня вздрогнула и оглянулась.

— Я не слышала, как ты вошел.

Она стояла рядом со столом. На ней была вчерашняя футболка. Максим подошел к ней вплотную, но не обнял. Она показалась ему какой-то новой, неизвестной, совсем не той, что сидела вчера ночью за столом и облизывала ложку с медом.

— Ты давно встала? — спросил он.

— Нет… — ответила она, не посмотрев на него. — Вот… сломался.

Максим взглянул на кувшин, куда вчера Таня поставила срезанные ирисы.

— Стебель тонкий, а цветок тяжелый, — сказал Максим. — И вообще срезанные ирисы долго не живут.

— Что ж ты вчера не сказал? Я этого не знала, — сказала Таня, трогая пальцами вянущий цветок.

— Ерунда.

Он посмотрел на часы.

— Куда-то спешишь? — спросила она, оглянувшись.

— Все же на работу хочу заглянуть. Интересно, что там с договором. Потом за продуктами съезжу. Что привезти?

— Краски.

— Что?

Максим с недоумением посмотрел на нее, но тут же улыбнулся. Волосы ее были растрепаны, футболка помята, но от всего ее облика веяло уютным теплом только что проснувшейся юной женщины.

— Порисовать захотелось, — сказала Таня. Она заметила его улыбку. — Ой, я же еще не умывалась и не причесывалась, — стала оправдываться она, растерянно приглаживая волосы.

— Какие краски?

— Акварельные… и бумагу формата A3, специальную, и кисточки. Можно?

— Ноу проблем. В художественный салон загляну. С утра чем займешься?

— Не знаю… Погода хорошая?

— Солнце. Можешь на пруд сходить, позагорать. Только не купайся.

— У меня и купальника-то нет.

— Посмотри в стенном шкафу, рядом с сауной. Там всякого добра полно. Читать любишь?

— Да. «Парфюмер» есть?

— Поищу, если что — в гостиной стеллаж. Найдешь что-нибудь. Виталька любит детективы, Юлька — дамское. Юля — это его жена, она сейчас с дочкой в Европе, а сын — на сессии. Он в Москве, в МГУ учится.

— Здорово!

— У Витальки оба детеныша что надо. Ну я пошел. Наверное, только ближе к вечеру приеду. Ты не скучай. Пока.

Максим вышел. Таня привстала на цыпочки и сладко потянулась.

Еще некоторое время она постояла около стола, глядя на увядающие цветы, потом заправила кровать и спустилась вниз. Наскоро позавтракав, решила пройтись по дому. Гулкая тишина почему-то радовала ее. Она представляла себя принцессой, запертой во дворце. Еще немного — съедутся женихи со всего света, чтобы просить ее руки. Таня остановилась у громадного стеллажа, на треть заполненного книгами. На матовой поверхности деревянного журнального стола она заметила книгу небольшого формата. «Парфюмер», — прочитала она. Она взяла книгу под мышку и пошла к выходу.

Переступив порог, Таня вышла на крыльцо и зажмурилась от яркого солнечного света.

— Хай, — раздалось где-то рядом.

Она открыла глаза. Перед ней стоял молодой парень и улыбался во весь рот, демонстрируя два ряда безупречно ровных зубов.

— Привет, — растерянно ответила она.

Парень откровенно разглядывал ее. Таня спохватилась: она по-прежнему была в одной футболке.

— Ой, — смутилась она. — Я думала, здесь никого нет. А ты кто?

— Я тоже думал, что все уехали. Я — Тимур. Только без команды.

— Какой команды?

— «Тимур и его команда». Что, в детстве не читала?

— А… Отстой.

— Понятное дело, только дед книгу эту очень даже…

— Прости.

— Фигня. Тебя как?

— Таней. Бабушка в творчество Пушкина влюблена была.

— Значит, мы жертвы литературных пристрастий. Я вижу, ты тоже с книжкой?

— Ага, почитать хочу.

— Мне тоже вот надо.

Тимур показал ей книгу, и Таня прочла: «Высшая математика».

— Студент?

— Перед сессией к деду приехал готовиться. Слушай, а пойдем на пруд. Там классно. Позагораем.

Таня чуть более пристально, чем полагалось, взглянула на него. Его глаза были, как водная гладь в безветренный солнечный день — ясные и абсолютно спокойные.

— Я только переоденусь, — сказала она и, развернувшись, открыла дверь.

— Возьми что-нибудь жевануть, — крикнул ей вдогонку Тимур.

Таня глянула через плечо.

— Сыр французский будешь?

— С плесенью? Класс!

— Значит, взять?

— Не вопрос.

…Таня достала из холодильника завернутый в полиэтилен сыр, из хлебницы — остаток каравая. Кинула все это в пакет, спохватившись, туда же бросила нож. Потом оглядела себя. Купальник, как, впрочем, и сауну, она так и не нашла, зато заметила в комнате, где спала, комод. Она поспешно поднялась наверх. В верхнем ящике комода она нашла нечто, похожее на летний костюм. Быстро напялив пеструю одежду, она взглянула на себя в зеркало и осталась вполне довольна. Длинная, до щиколоток, юбка была ей в талии великовата, и Таня опустила ее на бедра, что считалось писком сезона. Топ прикрыл грудь, но талия осталась открытой.

— Круто, — сказал Тимур, когда она вышла из дома. Тимур был по-прежнему в голубых потертых джинсах и серой футболке и надписью «Diesel».

— Пошли, — ответила Таня. — Дом можно не закрывать? Я что-то про ключ у Максима не спросила.

— Дед остается, не волнуйся.

Они вышли за ограду.

— Ты с Максим Юричем давно? — спросил Тимур, уверенно шагая по утрамбованной песчаной дороге.

— Нет. А что ты его по отчеству?

— А как же иначе? Это ты с ним… А для меня он… — Тимур на секунду задумался. — В общем, он с Виталий Михалычем из другой тусовки. Кстати, тебе ничего не будет?

— А что может быть? — удивилась Таня.

— Не взревнует? Или ты за плату?

— Идиот.

Таня даже остановилась. Тимур оглянулся.

— Я ж пошутил, пойдем.

Таня по-прежнему стояла, решая, не вернуться ли ей обратно.

— Пойдем, пойдем.

Тимур сделал шаг ей навстречу, взял за руку.